Марлен Инсаров Закончить рассказ о диссидентских группах украинского национализма военной эпохи следует загадкой НВРО (Народно – визвольна революцiйна органiзацiя – Народно – освободительная революционная организация). Судьбе НВРО посвящен очерк “Вiдправа” (так у оуновцев назывались партсобрания) в книжке Юстима Омельчука “Недолюдки” (23, сс. 101 – 121). Ю. Омельчук, бывший сотником УПА под псевдонимом “Журба” после своего ареста НКВД капитулировал и покаялся. Таким образом, книжка “Недолюдки” написана кающимся ренегатом (в противном случае она и не была бы напечатана во Львове в 1963г.!) и рисует УПА сборищем садистов и злодеев. Сверх того, она имеет форму изолированных беллетризованных очерков, и невозможно разобрать, где кончается реальная подоснова и где начинается авторский вымысел. Подобная невнятность вызвала даже редакторское примечание о НВРО, которое мы и воспроизводим: “После освобождения Советской Армией ряда западноукраинских областей от немецко – фашистских оккупантов, отдельные националистические главари, понимая, что кровавая прислужница гитлеризма ОУН заслужила вечную ненависть и презрение, решили приспособиться к новой обстановке. Стремясь остановить массовое стремление насильно втянутых в УПА крестьян к Советской власти, они отреклись вместе с названием “ОУН” от позорного прошлого украинского национализма, стремясь сделать его несколько более “моральным”. Созданная ими так называемая Народно – освободительная революционная организация, НВРО, несмотря на свое громкое название, была столь же чужда народу, как и ОУН. Бандеровцы расправились с “раскольниками” – организаторами НВРО – быстро и жестоко” (23, с.102). Согласно Омельчуку, этими “отдельными националистическими главарями” являлись Ростислав Волошин (“Павленко”) и Матвей Токарь (“Босота”), “простой малограмотный мужик” (23, с.103) из села Боремель Демидовского района, пошедший в УПА, чтобы сражаться против гитлеровцев и с июля 1944г. командовавший северо – западной группой УПА. НВРО была создана на большом совещании с националистами других наций, в том числе с русскими националистами. Так и не покаявшись в своем уклоне и сказав перед смертью “Лучше умереть большевиком, чем жить фашистом”, Босота был казнен бандеровской Службой безпеки, а вместе с ним – более 150 его товарищей, в том числе успевший покаяться и потому вошедший в националистические святцы как жертва большевизма Ростислав Волошин, в молодости находившийся под влиянием украинских эсеров. Ростислав Волошин (Павленко, Горбенко) – это вполне реальный, притом весьма крупный деятель ОУН, УПА и УГВР. Он был представителем ОУН по контролю над УПА на Волыни и в Полесье (32, с.139), т.е. в областях, где, в отличие от Галичины, антигитлеровская партизанская борьба имела массовый характер. На Первом Великом Сборе УГВР (Українська Головна Визвольн Рада – Украинский Главный Освободительный Совет) в июле 1944г. председетелем являлся именно Волошин, и здесь же он избран секретарем УГВР по внутренним делам (15, с.11). По утверждению Ткаченко, “фактически руководство всей УПА с весны 1943г. было сосредоточено в руках тройки: главного командира УПА подполковника Тараса Чупринки [т.е. Романа Шухевича], командира тыла Павленко (Ростислав Волошин) и политического руководителя УПА Шаблюка – Шугая (Иосиф Позычанюк)” (30, с.54). Волошин, как сказано в изданиии УГВР, погиб 22 августа 1944г. в бою с большевиками в возрасте 35 лет (15, с.59 и 16, с.142). Если предположить, что покаявшийся предатель Омельчук пишет правду и что Волошин на самом деле был казнен вместе с другими оппозиционерами бандеровской СБ в августе 1944г., то раскол, захвативший самую верхушку ОУН, УПА и УГВР, произошел всего через месяц после основания УГВР (а также после назначения Токаря – Босоты командиром северо – западной группы УПА). Однако верить предателю у нас нет оснований, и история НВРО остается загадкой. То, что за вонючим дымом, напущенным Омельчуком, скрывается действительный огонь, можно обнаружить по воспоминаниям искреннего и идеалистичного Данилы Шумука, имевшего к НВРО непосредственное отношение. Но, к большому сожалению, он только бегло упоминает о ней. Говоря о своих отношениях с ортодоксальным бандеровцем Верещакой (псевдоним), Шумук пишет: “… на мою долю выпало принять на Востоке [т.е. на Надднипрянской Украине] те территории, на которых при немецкой оккупации действовал “Верещака”. “Верещака” на тех территориях действовал как лидер ОУН и УПА, а на мою долю выпало создавать сеть НВРО и быть ее лидером” (32, с.8). Как представитель НВРО, Шумук был послан на Надднипрянщину, где вскоре, в начале 1945г., и был арестован. В примечании редакции к его воспоминаниям о НВРО сказано следующее: “НВРО – под таким названием в определенных кругах подсоветского подполья ОУН под конец войны существовала идея изменить форму и название своей массовой политической деятельности, демократизировав ее соответственно требованиям времени и обстоятельств, в частности, под влиянием членов из подсоветской Украины” (32, с.182). Это все, что известно нам пока о Народно – освободительной революционной организации, загадка которой вполне заслуживает изучения. Террор, жестокость и беспощадность были, вне всякого сомнения, присущи ОУН и УПА, да и какая буржуазно – революционная (а в равной мере – пролетарски – революционная) организация в разгар смертельной борьбы может похваляться “общечеловеческим” “гуманизмом”! Террор ОУН и УПА на Волыни был обращен, в частности, против польских колонистов. Ситуация на Волыни сильно походила на современную ситуацию на оккупированных Израилем палестинских землях. Волынь, входившая до Октябрьской революции в подроссийскую Украину и по своим особенностям промежуточная между Галичиной и Надднипрянщиной, плодородием почвы сильно превосходила Галичину. Попав под власть панской Польши, она стала объектом колонизаторской политики. Польские власти практиковали в ней т.н. “осадничество” – т.е. раздачу земли отставным польским военным, жандармам и т.п., долженствующим образовать польское кулачество, на которое Варшава могла бы опираться в этой пограничной с Советской Украиной области. Волынские крестьяне, более зажиточные, имевшие в среднем вдвое более земли, чем галичанские, встретили посягающих на их землю колонистов непримиримым сопротивлением. Классовая борьба волынского крестьянина против польского помещика (сохранившего на Волыни землю и власть еще со времен Речи Посполитой) и польского кулака – “осадника” (поселенца) приняла извращенную форму национальной резни украинцев против поляков (точно так же, как сейчас в оккупированной Израилем Палестине). При этом нельзя забывать, что польские помещики и “осадники” были кроткими гуманистами не в большей мере, чем нынешние израильские поселенцы, и поэтому если мы и можем досадовать, что крестьянский террор на Волыни имел извращенную форму национального террора (как и террор старых украинских крестьянских восстаний, когда украинские крестьяне резали “ляхов” – польских помещиков – и “жидов” – еврейских управляющих, арендаторов, ростовщиков), то уж никак не перед нынешним польским государством украинскому трудовому народу каяться в этом… Однако террор ОУН и УПА был обращен отнюдь не только против польских колонизаторов и гитлеровских и сталинских захватчиков. Мы уже видели на примере УНРА и ФУР Тимоша Басюка, как бандеровцы истребляли инакомыслящие партизанские отряды. Согласно наказу от 10 января 1943г., изданному краевым руководителем ОУН Борисом Беруном, смертная казнь полагалась членам ОУН в числе прочих нарушений дисциплины за неподчинение руководителю, одновременное членство в другой революционной организации, подрыву авторитета ОУН и безосновательную критику руководства ОУН, ибо ОУН – это не обыкновенная политическая партия, но “Орден”!!! (см. 28, сс. 270 – 271). Омельчук пишет, будто в августе 1944г. “Центральное командование” УПА якобы издало приказ по уничтожению ее рядовых бойцов (23, с.5), уподобившись маньяку, пилящему под собой сук. Подобным маньяком, однако, можно было бы считать и Сталина, истребившего в 1937 – 1938гг. командование своей собственной армии, что, однако, не ослабило его власть, а упрочило ее, т.к. уничтожило реальную и потенциальную оппозицию. Точно также террор Служби безпеки был направлен не против “рядовых бойцов” УПА вообще, а против оппозиционных или потенциально оппозиционных элементов среди бойцов и командиров УПА. По свидетельству Шумука, “в то время [май 1944г.] холодом веяло уже от многих. При этом причиной этого похолодания была прежде всего бесперспективность нашей борьбы, а кроме того, массовые зверские расправы СБ с теми, кого она считала потенциально опасными для себя людьми” (32, с.168). Признает факт террора СБ против оппозиционных элементов и С. Ткаченко: “Служба безопасности (СБ) активно ликвидировала политических противников и оппонентов. Поэтому когда молодым людям предлагали вступать в УПА, альтернативы у них в большинстве случаев не было” (32, с.17). Террор бандеровцев – якобинцев западноукраинской буржуазной революции – как и революционно – буржуазный якобинский террор во Франции - бил как по врагам справа, так и по врагам слева: не только по гитлеровским и сталинским оккупантам, польским колонизаторам и мельниковским соглашателям, но и по радикально – плебейскому крылу буржуазной революции, к которому, наверное, принадлежали раскольники из НВРО и т.п. групп… Если говорить о бандеровском терроре вообще, то говорить только о нем, об удавках и невинноубиенных НКВДшниках, “забывая” при этом о терроре гитлеровских и сталинских оккупантов – значит просто лгать, точно также, как ложью является говорить о терроре якобинцев и большевиков, “забывая” при этом о терроре контрреволюционных сил. Как правильно заметил кто – то, живописать ужасы революционного террора, умалчивая о соответствующем ему контрреволюционном терроре – это все равно, как если на картине, изображающей смертельную схватку двух непримиримых врагов, аккуратно замазать изображение одного из них. Оставшийся будет выглядеть идиотом с перекошенным по чистой злобности нрава лицом, выпученными глазами и напрягшимися мускулами, тогда как на самом деле перекошенное лицо, выпученные глаза и напрягшиеся мышцы – это естественные атрибуты борьбы, где речь идет о его жизни и смерти, и, напротив, было бы чрезвычайно странно, если бы он вел эту схватку, сохраняя невозмутимую кротость… Мы не станем приводить примеры жестокости сталинских карателей, в изобилии встречающиеся в старых изданиях УПА, т.к. вполне допускаем, что эти примеры могут быть несколько преувеличены. Сказала, например, девушка из г. Лопатин Львовской области, что в тамошней тюрьме в мае 1945г. ее изнасиловали 50 НКВДшников (16, с.180). Преувеличилось ей от страшной боли и ужаса, а на самом деле могло их быть 10 или 5. Что, неужели мало? Ограничимся примерами из официальных источников. 21 октября 1944г. отряд НКВД приехал в село Кривеньке Пробежнянского района на Тернопольщине для выселения активистов ОУН – УПА. Однако он встретил вооруженный отпор, и потеряв 3-х убитых, бежал. На следующий день приехало уже 60 НКВДшников во главе с майором Полянским. Бойцы УПА к тому времени уже ушли из села, однако пьяные НКВДшники по приказу Полянского расстреляли 10 стариков в возрасте от 60 до 80 лет и сожгли 45 домов со всем бывшим в них имуществом и намолоченным зерном (11, с.180). В Яворивским районе на Львовщине матери и много времени спустя пугали непослушных детей начальником НКВД Рудьковским, который проводил бессудные расстрелы, а 11 января 1945г. сжег живьем за укрывательство повстанцев 55 – летнего Олексюка. За такие подвиги сам Рудьковский был предан суду, результат которого неизвестен (10, с.317). Старший лейтенант Булгак в апреле 1944г. без суда расстрелял пленных бойцов УПА, за что, по ходатайству военной прокуратуры, как имеющий военные заслуги, не был привлечен к уголовной ответственности. Однако после новых подобных подвигов его все же понизили в должности (27, сс. 508 – 509). Командир взвода Дорофеев “за пособничество оуновцам” расстрелял 8 железнодорожных рабочих и 5 местных жителей. Однако, в отличие, от Булгака, он, надо полагать, не имел военных заслуг, т.к. сам после этого приговорен к расстрелу (27, сс. 508 – 509). По признанию начальника внутренних войск НКВД, сделанному 1 июля 1944г., “Были такие позорные преступления [со стороны “советской” армии на Западной Украине], когда происходили незаконные расстрелы ни в чем неповинных жителей, пьянки, грабежи” (27, с.503). Все вышесказанное – случаи т.н. “эксцессов”, когда низшие командиры карателей переступали рамки дозволенного и подвергались более или менее суровым наказаниям. Однако дозволенная и приказанная общая практика карателей недалеко стояла от таких “эксцессов”. Бывший НКВДшник Г. Санников, по естественным причинам рисующий в своих воспоминаниях идиллическую картину деятельности НКВД вообще и отношений НКВДшников с арестованными бандеровцами в частности, порой проговаривается. Рассказывая о своем друге Олеге Лезине, следователе в Ровно, он хвалит его за то, что тот был “одним из немногих следователей того времени, который ни разу не ударил арестованного и не применил недозволенных мер при проведении следствия, чем впоследствии обоснованно гордился” (26, сс. 167 – 168). А вот как допрашивал гэбэшник Червоненко, в недалеком прошлом – ответственный партийный работник, больную туберкулезом местную жительницу библиотекаршу Олену Стасулу, требуя, чтобы она сказала, где скрывается ее любовник, командир мелкой бандеровской группы Игорь: ««Я тебе покажу, блядь бандитская! Я тебя заставлю говорить, бандитская подстилка! Я тебе покажу, что такое советская власть [!!!], ты здесь сдохнешь у меня, не видать тебе ни Игоря, ни родных, ни дома! В тюрьму пойдешь, как бандпособница, сгниешь в лагере!…» Все это изрыгалось на русском языке, и через каждое слово шел чудовищно оскорбительный для женщины, тем более для западной украинки, мат. Они и брани – то, так широко употребляемой русским человеком, не знают…» (26, с. 212). Арестованным повстанцам давался наркотический препарат «Нептун – 47», вызывавший «тяжелый изнурительный сон с галлюцинациями… Самым мучительным было пробуждение. Человек испытывал страшную жажду во сне и при пробуждении, и даже если ему давали воды, не мог утолить ее. Ему казалось, что все вокруг покрыто снегом, и он пытается ловить рукой мелькающие перед глазами снежинки. Это состояние после пробуждения длится около часа. Самое подходящее время для активного допроса. Человек охотно отвечает на любой поставленный вопрос. Применение этого препарата было строжайшим секретом госбезопасности. Однако все население Западной Украины, включая детей, знало о нем» (26, с. 201). А вообще методы борьбы с «бандитизмом», т.е. с повстанчеством, включали в себя, наряду с прочим, тотальную мобилизацию в армию всего попавшегося в руки мужского населения призывных возрастов, что было в марте 1944 г. решено Государственным комитетом обороны для Ровенской и Волынской областей (28, сс. 143 – 145), и что на практике означало, что в бой – на убой – посылались толпы безоружных и необученных новобранцев (см. 11, с. 78); зачистки сел с массовыми пытками и избиениями; публичные казни с оставлением на долгое время висящих трупов (30, с.330); создание лжеповстанческих банд из НКВДшников и предателей, своей жестокостью и грабежами долженствующих оттолкнуть симпатии населения от УПА; массовые выселения в Сибирь заподозренного в сочувствии УПА населения; и даже поставки на черный медицинский рынок лекарств с вышедшим сроком годности и зараженных тифом противотифозных прививок (30, с.326; в целом о борьбе сталинских карателей с УПА см. 30, сс. 298 – 351). Так что не сталинским холуям обвинять украинских буржуазных революционеров в жестокости. Другим излюбленным сталинским мифом является утверждение о УПА как пособнице немецкого фашизма, не воевавшей с последним. В секретных документах сталинских деятелей, не предназначенных для публичного сведения, иной раз признавалось истинное положение дел. Так, в рапорте известного Строкача от 26 марта 1943г. рассказывается о налете украинских националистов на занятый гитлеровцами Ровно и делается вывод: «… оуновцы стали на путь борьбы с немцами и советской властью… они проводят ту же работу против немцев, которую проводили раньше против нас» «28, сс. 27 – 28). Убийство бандеровцами генерала Ватутина – факт общеизвестный, забылось убийство партизанами УПА командира СА и личного друга Гитлера Виктора Лютце на дороге Ковель – Ровно 2 мая 1943г. (13, с.325). И если сталинцы называли бойцов УПА агентами немецкого фашизма, то гитлеровцы именовали их не иначе, как агентами московского «жидобольшевизма». В гитлеровской листовке в июне 1943г. было сказано следующее: «Слушай, украинский народ! Москва отдает приказы ОУН! Из тайных приказов и листовок, попавших нам в руки, видно, что кремлевские жиды находятся в связи с ОУН, которая будто бы воюет против большевизма. В руководстве ОУН сидят агенты Москвы, которые получают и выполняют приказы кровожадного Сталина… ОУН и большевизм – это одно, поэтому они должны быть уничтожены» (13, с. 615). Сражаясь против двух могущественных империализмов, украинское буржуазно – революционное движение естественным образом должно было иногда пытаться достичь перемирия с одним из них, чтобы лучше бороться с другим. Подобные попытки и переговоры с немецким командованием в 1944 г., когда конечное поражение гитлеровской армии стало очевидным, и главным врагом стала наступавшая сталинская армия, не могут вызывать больше осуждения, чем переговоры Бульбы – Боровца со сталинскими партизанами в мае – июне 1942 г., приведшие к перемирию, продержавшемуся более полугода и сорванному затем сталинцами (13, с. 275). Как было сказано выше, «необходимость идейной и организационной реформы» украинского национально – освободительного буржуазного движения (а, как мы не раз подчеркивали, всякое национал – освободительное движение является буржуазным – нация создается буржуазией, как частной, так и государственной, поэтому борьба за освобождение нации – это борьба за освобождение буржуазии) не завершилась реформой ОУН на ее Третьем съезде в августе 1943 г. Рамки ОУН, даже при всех прогрессивных изменениях ее идеологии, были слишком тесны для интеграции революционных элементов с подсоветской Украины. С целью расширения этих рамок, придания повстанческому движению характера не узкооуновского дела, но дела всех трудящихся Украины и – более того – дела всех угнетенных народов, 21 – 22 ноября была проведена Первая конференция угнетенных народов Восточной Европы и Азии. Она охарактаризовала «современную войну между немецким национал – социализмом и российским большевизмом» как «типичную империалистическую захватническую войну за господство над миром, за новый раздел материальных богатств, за получение новых сырьевых баз и рынков сбыта, за порабощение народов и эксплуатацию их рабочей силы» (7, с. 278), т.е. точно также, как оценивали эту войну пролетарские революционеры. Конференция приняла воззвание к угнетенным народам Восточной Европы и Азии. В нем, в частности, говорилось: «Бойцы Красной Армии и дорогие наши товарищи в окопах! Своей героической борьбой вы прогоняете немецких империалистов с родных земель, вы встали в ряды передовых борцов против империалистов. Однако вы выполнили лишь половину работы. За спиной у вас жирует на народном горе другой империалист. Он – такой же враг народа, как и немецкий империализм, он также порабощает и эксплуатирует народы, как и немецкий. Поворачивайте же оружие против него! Бейте его так же нещадно, как вы бьете сейчас гитлеровскую сволочь! В рядах Красной Армии создавайте революционную антиимпериалистическую организацию! Налаживайте контакт с революционными повстанческими организациями и переходите к ним в организованном порядке – индивидуально и целыми воинскими частями!… Красные партизаны!… Более чем четверть столетия народы СССР находятся под гнетом большевизма, еще более тяжелым, чем гнет царской России, но несмотря на это, сталинским сатрапам не удалось убить в народе волю и стремление к свободе, за которую отдавали жизнь миллионы трудящихся в 1917г. Народ понял, что жесточайшим его врагом является банда сталинских разбойников, которая затягивает петлю на шее трудящихся. Поэтому народ не может понять, что заставляет вас бороться и поддерживать эту мерзкую клику свирепых сталинских бандитов – неужели те жалкие подачки, которые вам в будущем станут кидать всесильные правители со своего барского стола, прельщают вас так, что за них вы готовы продать интересы ваших же братьев – трудящихся? Но разве вы не знаете судьбу, которая постигла партизан, боровшихся еще в 1917 г.? Ведь в 1937 г. большинство из них было уничтожено как «враги народа», т.к. они не могли более мириться с насилием и издевательством над народом, а у тех, которые остались живы, в конце концов отобрали все привилегии и права. Разве вы не видели той роскоши, в какой жила партийная аристократия, и нужду и горе ваших братьев? Неужели вы забыли ужасные годы террора и голода, которые унесли в могилу ваших родных и близких, и разве вы теперь не замечаете, что вашу волю к победе над гитлеровскими бандами эта паразитарная банда хочет снова использовать в своих интересах, как она сделала это в 1917 г. с помощью обмана и террора? Неужели вы не видите, что те, кто в 1941 г. первыми бежали в роскошных автомобилях на восток за тысячи километров от фронта, сегодня идут за вами и творят в тылу расправу над вашими родными? Разве не 25 – летний террор большевиков выбил в 1941 г. оружие из рук народа и оставил его безоружным в борьбе с гитлеровскими бандами, и лишь исключительная стойкость и любовь к свободе великих народов, заселяющих тюрьму народов, имя которой – СССР, - обеспечили победы над гитлеровскими головорезами, эти победы золотыми буквами будут записаны в историю человечества. Партизаны! Почему вы так слепо верите советской пропаганде, и не прислушиваетесь к стону трудового народа, ведь враг, издыхая, всегда стремиться посеять меж нами вражду, чтобы ослабить наши силы и помешать нашему объединению для борьбы с ним?» (7, сс. 281 – 282). Куда более долгосрочное существование, по сравнению с конференцией угнетенных народов, имела УГВР (Українська Головна Визвольна Рада – Украинский Главный Освободительный Совет). УГВР была создана на съезде в июле 1944 г. Ее председателем был избран К. Осьмак, в прошлом – украинский эсер, член Центральной Рады и многолетний узник сталинских тюрем. Он снова был арестован НКВД в конце 1944 г. и вскоре погиб в заключении, хотя его роль в УГВР так и осталась неизвестной. Генеральным секретарем внутренних дел стал Р. Волошин, а иностранных дел – М. Лебедь, руководитель Служби безпеки (логичнее казалось бы наоборот) (см. 15, с.11). Реальные западноукраинские партии не вошли в УГВР, зато она стала центром группировки левого, плебейского крыла западноукраинской буржуазной революции – как надднипрянцев, так и искренне проникнувшихся новым духом оуновцев. Платформа УГВР высказывалась за объединение всех украинских сил при непредрешенчестве социально – политических вопросов (15, с. 36), однако подобное непредрешенчество было лишь формальной данью демократическим фикциям, т.к. далее в числе требований УГВР перечислялись «обеспечение справедливого социального строя в украинском государстве без классовой эксплуатации и угнетения», «обобществление основных природных богатств страны: земли, леса, вод и природных ископаемых с передачей пашенных земель в постоянное пользование трудовым земледельческим хозяйствам», «огосударствление тяжелой промышленности и тяжелого транспорта, передача кооперативным объединениям легкой и пищевой промышленности, право широкого свободного кооперирования мелких производителей» (15, с.37). Все подобные требования, не имея сами по себе ничего коммунистического, как две капли воды были похожи, однако, на требования прочих национал – освободительных буржузно – революционных движений, движений, ассоциирующихся с именами Тито, Мао Цзедуна, Фиделя Кастро и Че Гевары. Такое полное сходство ничуть не удивительно, ибо западноукраинское повстанческое движение, обыкновенно именуемое «бандеровщиной», само полностью принадлежало к числу таких движений – с той единственной разницей, что вследствие географических условий его главным врагом был не западный, а советский империализм (как мы увидим далее, и о западном империализме Степан Бандера и Петро Полтава особых иллюзий не имели). И словесные антикоммунисты – «бандеровцы», и их современники – греческие сталинистские партизаны, чрезвычайно возмутились бы, наверное, если бы узнали, что их движения, несмотря на все несходство словарного оформления и идеологических этикеток, реально носили одинаковый характер потерпевших поражение буржуазно – крестьянских революций. Даже пресловутая жестокость бандеровцев не в меньшей мере была присуща греческим сталинистским партизанам, как и большинству прочих сталинистских партизан разных концов земного шара. Фактически имея власть в Греции в декабре 1944г., сталинисты из ЭАМ – ЭЛАС уничтожили несколько сотен врагов слева – т.е. троцкистов и «археомарксистов» (греческая антисталинисткая группа), а расстреляв археомарксиста Верухиса, слепого инвалида греко – турецкой войны, бросили его тело, сохранявшее еще признаки жизни, на съедение голодным собакам. Подобная жестокость ничуть не отменяет факта, что греческие сталинистские партизаны были борцами за плебейскую буржуазную революцию (в конкретном случае Греции – чрезвычайно нерешительными и бестолковыми борцами, почему и были разбиты) и, мы, сохраняя классовую пролетарскую независимость в буржуазной революции, и не превращаясь в прислужников этих сил буржуазного прогресса, тем более не могли солидаризоваться с их врагами справа – с «монархо – фашистской» контрреволюцией. Аналогичным является и наше отношение к «бандеровцам». Петро Полтава, ведущий теоретик и публицист УПА и УГВР вообще, а их левого крыла в особенности, в одной из главных своих работ, «Концепция независимой Украины и основная тенденция политического развития современного мира», писал: «Концепция независимой Украины – это также концепция такого общественного строя в будущем украинском государстве, где не будет существовать эксплуатация человека человеком. Этот строй будет опираться на национально – государственную и кооперативную собственность в промышленности, банковском деле, торговле, на национально – госудрственную собственность на землю при индивидуальном или коллективном, в зависимости от воли населения, землепользовании… Возврат к капитализму в случае Украины был бы с любой точки зрения шагом назад, регрессом» (16, сс. 17 – 18). Левые, плебейские национал – революционеры Украины, точно также как плебейские борцы всех буржуазных революций, не могли понять, что национальное государство может быть только буржуазным государством, и что, субъективно борясь за освобождение за освобожение трудового народа от эксплуатации, объективным результатом их действий они получат смену одной формы эксплуатации на другую. Однако если плебейский революционер Томас Пейн, сыгравший огромную роль в образовании США, через 30 лет умер в тех же США в нищете и забвении, и если на современной Украине в таком же забвении пребывают имена Полтавы и Дякова – Горнового, тогда как панское украинское государство поднимает на щит всевозможных вишневецких, разумовских и прочих скоропадских, то в этом проявился и проявляется глубокий инстинкт буржуазии. Ведь плебейские революционеры субъективно боролись за общество без эксплуатации, и своим революционным действием доказали, что задавленные, угнетенные и эксплуатируемые низы могут вмешиваться в ход событий, свергать власть эксплуататоров и господ. Что будет, если подобные уроки воспримут эксплуатируемые сегодня, когда производительные силы уже сделали возможным установление общества без эксплуатации, классов и государства? Новый дух веял из изданий УГВР, дух, совсем непохожий на старый интегральный национализм Донцова и Коновальца. Вот, к примеру, статья М. Радовича «В общем революционно – освободительном всеукраинском фронте борьбы (К истории происхождения УГВР)». В ней делалась попытка показать прогрессивную эволюцию украинского национального движения. Признавалось, что «прогрессивные идеи революции на Украине реализовали наши враги [т.е. большевики], делая это, очевидным образом, по своему” (15, с.62) и давалась высокая оценка хвыльовизма – т.е. идей великого украинского коммуниста и великого писателя Мыколы Хвыльового, как «новой стадии, нового этапа в развитии украинской политической мысли и в освободительной борьбе украинского народа» (15, с. 64). Именно в данной статье М. Радовича содержатся слова, приведенные в начале нашей работы: «… украинский народ ведет борьбу против клики империалистических обманщиков и предателей передовых идеалов великой революции 1917г» (15, с.70). А далее М. Радович, показав, как эволюция украинского движения привела к тому, что оно впитало прогрессивные социально – экономические идеи, пишет: «Прежде всего украинское самостийницкое движение современного периода ударило по большевикам их собственным оружием… Украинские самостийники в своих изданиях повели разъяснительную работу в народе, показывая, что интернациональная сталинская клика жестоко обманула народные массы, подло предав революцию… Украинские самостийники показали, что большевизм не только не устранил зло общественного угнетения и неправды, не уничтожил капиталистическую систему и не освободил рабочего, но что он на место многих паразитов – капиталистов поставил одного всемогущего, неконтролируемого капиталиста – государство» (15, сс. 77 – 78). А вот какая характеристика Второй Империалистической войны давалась в статье М. Настасина «В условиях новой действительности (итоги и перспективы)»: «Среди всеобщего дурмана и помрачения украинский самостийницкий лагерь дал правильную оценку современной войны, отрицая за ней всякие идейные причины и характеризуя ее как типичную войну между империалистическими государствами за господство над миром, его материальными богатствами и за эксплуатацию человеческой рабочей силы» (15, с.103). Подобное правильное понимание характера Второй империалистической войны була общим местом в пропагандистской литературе УПА. Так, в одной из листовок УПА говорилось: «Империалистические великие державы проливают кровь своих и чужих народов. Идет борьба за мировое господство. Цель заключается в том, чтобы поработить как можно больше народа и награбить как можно больше земли. Все это маскируется красивыми лозунгами. Говорят о большевистском интернационализме, английской демократии или новом порядке в Европе и Азии. За наш хлеб, наш металл и уголь, а также за нашу украинскую рабочую силу воюют миллионы солдат» (28, с.192). Будучи в силу объективных условий врагом обеих воюющих империалистических лагерей, украинское буржуазно – революционное движение не могло иметь иллюзий ни об одном из них, и поэтому своим четким пониманием империалистического для всех сторон характера мировой войны намного превосходила аналогичные национал – освободительные движения Восточной Европы, Азии и т.д., очень близко подойдя в данном вопросе к пролетарски – революционной позиции. В той же статье М. Настасина о государстве сказано следующее: «Государство не смеет быть деспотическим идолом – божком, перед которым дрожат и которому служат лишенные всех человеческих прав рабы, но государство – это форма организованной национальной общности, которая служит нации и ее свободным гражданам, чтобы создать им наилучшие условия для всестороннего развития их творческих сил» (15, с. 115). Как это неимоверно далеко от пролетарски – революционного понимания природы государства, выраженного Бакуниным, Марксом и Лениным! Но как в то же время это далеко от холуйского государствопоклонничества, присущего всевозможным реакционерам прошлых и настоящих времен – от Донцова с его интегральным национализмом до современных буржуазных краснознаменных и просто буржуазных политиков и партий Украины и России! Подобные мелкобуржуазные иллюзии о роли государства могли быть и были контрреволюционны против пролетарской революции. Но против госкапиталистической контрреволюции с ее культом государства подобный мелкобуржуазный протест против государственного идола имел революционный характер. Листовка «Что должен знать каждый украинец, насильно забранный в немецкую армию?» призывала украинцев, забранных с помощью мельниковской ОУН в дивизию СС «Галичина» и т.п. гитлеровские формирования – в случае посылки на противобольшевистский фронт брататься с советскими солдатами и поворачивать автоматы на господ в Берлине и Москве, а в случае посылки против партизан угнетенных народов – переходить на их сторону (15, сс. 129 – 130). В свою очередь листовка за подписью «Военной национально – освободительной организации I Украинского фронта” (скорее всего, так и оставшейся на уровне проекта) призывала: “Братья! Мы прогнали Гитлера с Украины. Теперь пора снять голову кремлевскому царю Сталину, его соратникам хрущевым и террористическому аппарату НКВД!” (15, с.132). Наибольший интерес представляет статья “Тактика в отношении русского народа”, подписанная “Д. Шахай”. Как мы помним, в романе Юрия Яновского “Четыре сабли” Шахай был командиром крестьянских партизан. Таким псевдонимом подписался Йосып Позычанюк, писатель и журналист из Винницкой области, прошедший “советские” и немецкие тюрьмы (15, с. 203). Логика рассуждений в этой замечательной статье была такова. Чтобы свергнуть сталинское ярмо, добиться независимости Украины, недостаточно усилий одной только Украины. Для свержения сталинского режима, без чего и речи быть не может о независимости Украины, т.к. сталинский империализм ни за что не смирится с ней, требуется революция в масштабах всего Советского Союза, но прежде всего – в России. Чтобы вызвать революцию в СССР и России, нужно “бить большевиков их оружием – оружием социально – политической борьбы” (15, с. 204). Законы общественного развития, которые “частично открыл Маркс, частично Бакунин и Троцкий, немного – Ленин [!!!]” (15, с.219), эти законы общественных противоречий и непримиримой классовой борьбы действуют, вопреки утверждениям сталинских эксплуататоров, и в СССР, где нет никакого социализма, а господствует государственный капитализм – «наиболее тяжелая форма капитализма» (15, с.223). Но “единственная идея, которая может захватить, увлечь русские народные массы – это не русский национализм, а идея социально – политической революции” (15, с.214). Поэтому “Идея, которую мы должны дать русскому народу – это идея социально – политической революции, идея борьбы бесклассового народа с классом эксплуататоров, имя которого – партия, международная шайка, нерусская по своему составу [!!!]; идея борьбы рабов, пауперизированного крестьянства и индустриального пролетариата с государственным капиталистом, с современным крепостничеством, с целым тотальным аппаратом угнетения, возглавляемым армией бездельников, паразитов, социальных трутней” (15, с.237). “Мы ведем борьбу не в узких исключительно украинских националистических рамках, а во имя единого народного фронта Украины и единого фронта угнетенных народов… Мы будем противопоставлять большевизму лозунги социального и политического переустройства, завершения классовой борьбы, уничтожения наиболее паразитарного класса, интернациональной плутократии (которая так больно проявила себя в СССР), свержения государственного капитализма – словом, лозунги социальной, политической и национальной революции в самой основе СССР – прежде всего в России” (15, с. 208) Идея социально – политической революции, борьбы рабов, пауперизованного крестьянства и индустриального пролетариата, с классом эксплуататоров, с государственным капиталистом, - все это явно принадлежит к иному кругу идей, чем концепции старого интегрального национализма. К какому? Неискренность и маневр можно заметить в превосходной статье Шахая – Позычанюка. Кого он хотел перехитрить? Хотел ли он, чтобы ОУН и УПА, ради создания независимого украинского государства, использовали социально – политическую революцию в СССР, или, напротив, хотел с помощью УПА подтолкнуть социально – политическую революцию в СССР? “… мы выступаем в роли восстановителей и носителей наибольшей, так и не реализованной в Октябрьской революции, но бывшей в ней главнейшей движущей силой, идеи дружбы и братства народов [“Националисты”, “бандеровцы” как носители идеи дружбы и братства народов!]” (15, с. 205), - пишет он и тут же добавляет: “напомним, что мы трактуем здесь вопросы тактики” (15, с.205), т.е. не являемся в действительности носители этой идеи, но выступаем в качестве таковых, надеваем на себя эту личину. Слишком с большим пафосом говорит Позычанюк об Октябрьской революции и о Троцком, чтобы видеть в нем всего лишь хитроумного украинского националиста, ради создания независимого украинского государства принявшегося играть роль поборника социально – политической революции и дружбы и братства народов. Вот как пишет Позычанюк о Троцком: «…Теория «перманентной революции» Троцкого, который был в политическом отношении гением против твердолобого Сталина, ибо действительность показала и показывает, что он был все – таки прав, заслуживала бы сейчас особого рассмотрения. Эта теория и законы, открытые в ней, является следствием глубокого знания действительности, хода и природы общественно – политических процессов в самой русской действительности. И могла она возникнуть именно в русской действительности, знатоком которой был Троцкий. Недаром Троцкий пользовался в России такой колоссальной популярностью, а созданная им идейно – политическая оппозиция имела столько сторонников и создала столько хлопот Сталину» (15, с.219). И далее Позычанюк признает невозможность социализма в одной стране (15, с. 230). Напомним, что Троцкий, организатор Красной Армии, разгромившей петлюровское войско, был одной из самых ненавистных фигур для украинского национализма, а его мнимая речь перед направляемыми в 1919г. на Украину комиссарами, в которой Троцкий, как злодей из плохих пьес 18 века, похваляющийся своими злодействами, советует, как хитростью и коварством покорять вольнолюбивый и непокорный украинский народ, пользовалась в украинской националистической среде такой же популярностью, как аналогичные рекомендации Даллеса в современной русской националистической среде, - и была такой же фальшивкой. А вот что говорит Позычанюк о идее мировой революции, ненавистной для каждого доброго патриота: «Тогда [в годы революции и гражданской войны] она не была пустым, лживым лозунгом, как это кое – кто думает. Нет, это был могучий двигатель, побуждавший огромные массы к действию, это было евангелие, которому верили, иначе нечем объяснить тот фанатизм, с каким массы, голодные и голые, бились даже против самых современных армий – и побеждали. Тогда смерды побеждали стратегов самой голубой крови, самой белой кости” (15, с.226). Не от Донцова и Коновальца шел Позычанюк, а от Хвыльового и Троцкого, от коммунистических антисталинских оппозиций, разгромленных и раздавленных сталинским террором (“Борьба с “врагами народа” – это борьба государственно – капиталистической системы с покоряемыми, нещадно эксплуатируемыми массами, с фактически бесправными миллионами пауперизованного человечества” (15, с. 221) – охарактеризует сталинский террор Позычанюк), но передавших выкованное ими идейное оружие левому, радикально – плебейскому крылу УПА и УГВР. Когда по архивным документам и крохам воспоминаний станет более подробно (насколько это возможно) изучена судьба Позычанюка – а он вполне заслуживает такого изучения, как и другие левые деятели УПА и УГВР – тогда можно будет судить о его конкретных связях с левыми антисталинскими оппозициями в СССР, но сам факт таких связей, во всяком случае, влияния этих оппозиций на Позычанюка, представляется несомненным. В вышеизложенных идеях Позычанюка можно найти существенные изъяны, и мы не сомневаемся, что кабинетные революционеры уцепятся за них, дабы показать, какими неправильными, непоследовательным и т.п. были украинские плебейские революционеры. К таким изъянам относится и отождествление большевизма со сталинизмом, и подчеркивание «нерусского» характера сталинской клики, и одобрение «единого народного фронта». Только не надо забывать, что в отличие от кабинетных революционеров (а им нет числа!) Позычанюк не сидел в мягком кресле, думая лишь о том, как бы наивозможно правильнее сформулировать свои идеи, не заботясь о том, что после такой формулировки изменится в мире, где царит зло и неправда. В необыкновенно тяжелых условиях, когда силы революции были разгромлены страшным террором по всему «Советскому» Союзу, и запас революционной энергии оставался неизрасходованным и недодушенным лишь в нескольких областях Западной Украины, он думал о том, как добраться, достучаться до неповоротливых умов мятежных крестьян – единоличников Волыни и Галичины, умов, пропитавшихся националистическими предрассудками, как убедить их, что единственное спасение и для их борьбы состоит в инициировании с ее помощью борьбы пролетариата и пролетаризованного крестьянства всего Советского Союза, в том, чтобы маленький пожар в Западной Украине разжег великий пожар по всей сталинской империи. Да, это была «ошибка» – с точно такой же ошибкой большевики пытались поднять на восстание против мирового империализма угнетенные массы Востока! И пользы от таких ошибок куда больше, чем от правильности кабинетных «революционеров»! Йосып Позычанюк погиб в бою со сталинскими карателями в феврале 1945г. (15, с. 203), - по другим данным, 22 декабря 1944г. (16, с.142). Продолжателями его политической линии выступили Петро Полтава и Осип Дяков. Оба они являлись заместителями генерального секретаря УГВР, т.е. Романа Шухевича (Шухевич возглавлял и ОУН, и УПА, и УГВР, и был верховным вождем движения на самой Украине, тогда как Бандера до 1944г. сидел в концлагере, а затем находился в эмиграции). В отличие от Позычанюка, Дяков и Полтава были уроженцами подпольской Западной Украины и воспитанниками ОУН. Дяков (псевдонимы – Горновый, Гончарук, Артем, Осипенко) родился в 1921г. в крестьянской семье на Тернопольщине, входил в молодежную организацию ОУН, в 1940г. был арестован сталинскими оккупантами (17, сс. 55 – 56). Петро Полтава (урожденный Петро Федун) – из села Шнировка Бродовского района на Львовщине. Призванный в РККА, в 1940г. участвовал в войне с Финляндией. Весной 1944г. «последний раз наведался к родителям и навсегда ушел, взяв с собой только вышитую сорочку» (25, сс. 4 – 5). Возглавял политвоспитательный отдел Главного военного штаба УПА. За боевые заслуги был награжден Золотым Крестом и медалью «За борьбу в особенно тяжелых условиях» (25, с. 5). В статье «Наше отношение к русскому народу» Дяков писал: «Русскому народу не нужна Украина, она нужна только русским империалистам… Русские земли настолько богаты, а русский народ настолько трудолюбив, что может сам себя обеспечить… Носителем русского империализма является сегодня большевистская партия, ВКП(б), которая на самом деле уже оформилась в отдельный эксплуататорский класс – класс большевистских вельмож. Этот новый класс эксплуататоров возглавляет сталинская клика… Класс большевистских вельмож – это чисто империалистический класс… С социализмом и коммунизмом он не имеет ничего общего. … Борьба русского народа против самодержавия, помещиков и капиталистов, за социальное освобождение, его революционный порыв 1917г. не кончились освобождением, разрывом пут деспотизма, угнетения и рабства. Из–под угнетения помещиков и капиталистов он попал под угнетение большевистских паразитов. Вместо царя – императора у него есть теперь генераллисимус – император» (16, сс. 81, 87, 89 – 90). В другой своей статье, озаглавленной «УПА – носитель идей освобождения и дружбы народов» Дяков писал: «Борясь за уничтожение тоталитарного сталинского режима, за свержение диктатуры класса сталинских вельмож, за по-настоящему прогрессивный строй в украинском государстве, УПА желает, чтобы все народы тоже построили у себя подлинно справедливый политический и экономический строй, который отвечал бы настоящим интересам их народных масс» (16, с. 215). Все это продолжало идеи, выдвинутые Позычанюком. Эти идеи мы видим и в статье У. Кужиля «Пути русского империализма»: «Октябрьская революция была не дворцовым переворотом, который меняет только личность правителя, а глубоким социальным преобразованием, которое всколыхнуло до основ всю общественную жизнь и вызвало общую переоценку ценностей. Но «якобинизм» русской революции не мог продолжаться вечно – как это было и во Франции – и скоро начинает проявляться лицо старой русской нации – очевидно, со всеми соответствующими изменениями в мировоззрении, перегруппировкой правящих слоев и т.д. В результате с началом Второй мировой войны в 1939г. появляется советская Россия как чистокровное империалистическое государство, которое повязало все нитки русской внешней политики и на старых наступательных базах возобновило агрессию, чтобы завершить задачу, которую оно унаследовало от царизма» (16, с.118). Но главным публицистом УПА и УГВР был Петро Полтава, а его брошюра «Кто такие бандеровцы и за что они борются?» явилась своего рода катехизисом движения. Ситуация в СССР в ней оценивалась так: «Мы, украинские революционеры и повстанцы, боремся против большевиков потому, что они установили в СССР режим беспощадного социального угнетения и экономической эксплуатации трудящихся. Не бесклассовое общество, не коммунизм строят в СССР большевики, а новую эксплуататорскую социальную систему. Место бывших помещиков и капиталистов сегодня занимают новые паразиты – главари большевистской партии, МВД, МГБ, администрации, армии. Эти главари уже сформировались в новый эксплуататорский класс – класс большевистских вельмож. Основой формирования этого политического класса являются его политические привилегии: монопольное положение большевистской партии, ее неограниченная власть, полная бесконтрольность коммунистов со стороны народа. Имея неограниченные права и будучи в результате этого хозяином всех богатств СССР, данный класс обеспечил себе и экономические преимущества в советском обществе. Большевистские вельможи ни в чем не нуждаются, они имеют роскошные условия жизни. В то время, когда миллионы трудящихся живут в крайней нищете, в голоде, большевистские вельможи сытно питаются, изысканно одеваются, вволю пользуются благами культуры, развлекаются. Такую жизнь они обеспечили себе за счет эксплуатации рабочих, колхозников, трудовой интеллигенции. Слова Маркса о том, что «накопление богатства на одном полюсе всегда сопровождается нищетой на другом полюсе», верны не только применительно к капиталистическому обществу, но и в не меньшей степени к современному советскому обществу. Нигде в мире трудящиеся не живут в такой экономической нищете, как в СССР, в стране «победившего социализма». Нигде в мире не эксплуатируются до такой степени физические силы трудящихся, как в СССР – стране «рабочих и крестьян». Нигде в мире трудящиеся настолько не зажаты разными законами, «нормами», «планами», «обязательствами», как в Советском Союзе. Реальная заработная плата советских рабочих и служащих исключительно низка. Ее не хватает даже на жалкое существование. Стахановщина, соцсоревнование выматывают из рабочих и колхозников все силы. Высокими нормами поставок большевистские правители грабят колхозников. Непомерные принудительные налоги, постоянные займы, «добровольные» взносы отнимают у трудящихся последнюю копейку. Работая на войну, советская промышленность не выпускает товары широкого потребления в нужном количестве. Не «радостную» и «счастливую» жизнь дали большевики трудящимся бывшей царской России, а новую каторгу, новое порабощение, социальный гнет и экономическую эксплуатацию. Большевики поставили трудящихся Советского Союза в положение античных рабов. Мы, сыны трудового народа, не можем не бороться против такой политики большевиков так же, как не могли не бороться против гнета помещиков и капиталистов передовые трудящиеся царской России. Защищать интересы крестьян, рабочих, трудовой интеллигенции, бороться за их социальное освобождение – считаем своим священным долгом. Мы, бандеровцы, боремся против большевиков также потому, что они построили в СССР режим кровавой диктатуры компартии, режим варварского террора МВД и МГБ. В СССР не существует никакой демократии, никаких прав человека. Всевластным хозяином жизни и смерти каждого человека является большевистская охранка – МВД и МГБ. Они ведут слежку за каждым советским человеком, пытаются полностью контролировать всю жизнь советских граждан, их мысли и чувства. Они беспощадно уничтожают любую мысль, расправляются с теми, кто хоть как–нибудь осмеливается противопоставить себя большевистскому режиму. Большевистский строй является отрицанием всяческой свободы, демократии, всех достижений человечества на пути к свободе. Он является прямым продолжением царского самодержавия. Разве мы, украинские революционеры, можем бездеятельно смотреть на эти издевательства над людьми? Мы не можем не бороться против такого издевательства. Наши идейные призывы «Свобода народам! Свобода человеку!». Мы боремся против большевистских угнетателей, наконец, потому, что они преследуют нас за наш патриотизм, нашу любовь к Украине, за то, что они жгут украинские хаты, разрушают хозяйство, депортируют в Сибирь украинцев, сжигают живьем украинских патриотов, отрезают женщинам груди, протыкают штыками детей, распинают на заборах, волочат по дорогам, привязывают к конским хвостам, раскапывают могилы, выбрасывают в мусорные ямы и канавы тела павших революционеров; мы боремся против большевиков потому, что они рвут портреты Шевченко, Хмельницкого, топчут «Кобзарь», «Историю Украины». Всю Западную Украину они превратили в кровавую мясорубку. Здесь нет ни одного дома, где бы эти душегубы кого – нибудь не убили, не арестовали, не сослали в Сибирь; нет ни леса, ни рощицы, где бы не виднелись разрытые повстанческие могилы, нет села, где бы не было сожженных, разрушенных хозяйств, нет села, где бы мать не оплакивала замученнного сына, дочка – замученной матери, маленький ребенок – сосланных в Сибирь родителей. За что это море горя, за что это море крови и слез? Только за то, что украинский народ любит Украину – свою Родину, за то, что он, как и любой другой народ, хочет жить свободной, независимой жизнью. Мы боремся против большевистских угнетателей потому, что в колхозах запрягают женщин, заставляя их пахать и таскать навоз на поля, садят в тюрьмы колхозников за несколько колосков, платят по 200 грамм хлеба за трудодень, столкнули крестьян на дно нищеты и страданий. Мы боремся против большевистских угнетателей потому, что украинский рабочий вынужден жить на голодном пайке, стоять в очередях за хлебом, жить в нищенских жилищных условиях, физически обессиливать от крайне высоких норм выработки, стахановщины, дрожать из-за жестоких наказаний за опоздание на работу. Мы боремся против большевистских преступников потому, что они в шахты, рудники, на тяжелые восстановительные работы загнали женщин. Там разрушается их здоровье, матери оторваны от детей, которые без присмотра десятками тысяч как беспризорные слоняются по базарам, вокзалам, под столовыми, выпрашивая кусок хлеба. Мы боремся против большевистских угнетателей потому, что они вынуждают украинскую интеллигенцию выступать против собственного народа, заставляют ее кривить душой, оплевывать национальные святыни [! ! !], физическим трудом добывать средства к существованию [! ! !], не дают возможности свободно отдаваться творческому труду. Может ли украинский патриот, который видит и понимает всю преступность, весь бандитизм большевистской политики в отношении Украины, не дать клятвы бороться против большевиков до последнего своего вздоха, до последней капли крови? Мы, бандеровцы, поклялись не прекращать нашей антибольшевистской борьбы вплоть до полного освобождения Украины от большевистского господства, вплоть до окончательного уничтожения большевистской системы угнетения и эксплуатации” (25, сс. 21 – 25). По приведенной обширной выдержке из брошюру Полтавы можно судить о сильных и слабых сторонах идеологии левого течения УПА. Мы ограничимся несколькими замечаниями. Полтава очень хорошо уловил, что новый эксплуататорский класс в СССР, «класс большевистских вельмож», возник благодаря реальному обладанию властью. Рассуждения его на сей счет бьют по сталинистским и троцкистским апологетам государственной собственности и приближаются к концепции американского марксиста Макса Шахтмана. Лево настроенного читателя может покоробить то, что Полтава постоянно называет СССРовскую госбуржуазию «классом большевистских вельмож», госкапиталистическую систему в СССР – «большевистской системой», т.е. не делает разницы между большевизмом и сталинизмом. На самом деле большевизм 1903 – 1917гг. был революционным пролетарским течением, трагедия которого состояла в том, что он боролся за победу пролетарской революции в эпоху, когда условия для этой победы еще не созрели, и объективно была возможна лишь революция буржуазная. После победы этой революции большевистская партия стала государственной властью капиталистического общества, вчерашние пролетарские революционеры – большевики превратились в управляющих капиталистической экономики. Тем самым большевизм исчез. Его представители разделились на тех, кто пытался сохранить верность революционно – пролетарской программе и поэтому был уничтожен (это - различные оппозиции в ВКП(б) ), и тех кто принял новое положение дел и сохранил от революционного прошлого только пустые фразы. Сталинская партия могла иметь с революционной большевистской партией общие слова и фразы, но содержание, вкладываемое в эти фразы, было противоположным. Для старого революционного большевизма «диктатура пролетариата» означала диктатуру вооруженных рабочих, для сталинизма – диктатуру чиновничьего аппарата. Для большевиков победа социализма представляла собой возникновение бесклассового, бестоварного и безгосударственное общество, для сталинских чиновников – бурно растущую под их началом за счет выжимания всех сил из пролетариев современную капиталистическую экономику. Для большевиков «интернационализм» являлся братством рабочих всего в мире, возникающем в совместной борьбе за свое освобождение, для сталинской госбуржуазии – подчинением ее интересам пролетарской борьбы в других странах, а равным образом нерушимостью иерархической коалиции национальных госбуржуазий, чем являлся «Советский» Союз. Подобные противопоставления можно продолжить. Нельзя, однако, забывать, что госкапиталистическая тирания продолжала использовать превращенные в свою противоположность лозунги и фразы старого большевизма, что «большевистская бдительность, сплоченность, монолитность, непримиримость, стойкость» и т.п. барабанные формулы изобиловали в СССРовской пропаганде. Это неизбежно рождало реакцию отторжения от большевизма. В обществе, описанном в «1984г.» Оруэлла Министерство дезинформации называлось Министерством правды, а Министерство пыток – Министерством любви. Если бы в этом обществе возникло революционное движение, аналогичное УПА, то правда и любовь стали бы для него самыми ненавистными словами. Это не означает ни того, что повстанцы, отрицающие правду лжецов и любовь палачей, являются приверженцами лжи и злобы, ни того, что правда и любовь сами по себе плохи. Поэтому историк – материалист за словесным «антибольшевизмом» УПА видит революционный классовый протест против госкапиталистической тирании, а герои УПА и УГВР куда с большим основанием могут быть причислены в один лагерь с революционным большевизмом, чем сталинские вельможи. И последнее замечание. Когда Полтава пишет, что «большевики» «рвут портреты Шевченко, Хмельницкого, топчут «Кобзарь», «Историю Украины»», он говорит полуправду, что известно любому, учившемуся в украинских «советских школах». Шевченко с его «Кобзарем» и Хмельницкий были в СССР и УССР культовыми фигурами, хотя и ниже рангом, чем мифологизированный Ленин, являлись, так сказать, богами второго ранга. Дело в том, что СССР не был колониальной империей того типа, какого была старая Российская Империя, но иерархической коалицией госбуржуазий союзных республик. Доминирование среди них русской госбуржуазии, которой были обязаны в конце концов подчиняться все остальные – факт бесспорный, однако госбуржуазии союзных республик пользовались вполне реальной (хотя и различной в различные периоды и для каждой из них) автономией. При этом уровень автономии и веса украинской госбуржуазии в этой иерархической коалиции был вторым после главенствующей русской. Этим объясняется и официозная СССРовская концепция украинской истории. Неверно говорить, что вся она отрицалась – отрицалось все то в ней, что противоречило идее о предустановленном свыше союзе с русским старшим братом. Более – менее тщательно пропускалось все, что могло породить сомнение в предустановленности такого союза. Так, только скороговоркой говорилось о эпохи Литовской Руси (14 – 16 века) – именно потому, что в этот период, когда товарные отношения только еще начинали свою тлетворную работу, крестьянину жилось куда зажиточней и свободней, чем позднее под Польшей и под Москвой. 200 лет, когда жили без Москвы намного лучше, чем позднее под ней, представляли собой слишком соблазнительный пример. Точно также Великая крестьянская война 1648 – 1678гг., крупнейшая в истории Европы по масштабности, ожесточенности и длительности, трактовалась как война 1648 - 1654 гг. за воссоединение с Россией, а весь последующий период, известный как «Руина», пропускался. Политика царя и бояр, в ненасытной алчности ввязавшихся в войну со Швецией, не завершив войну с Польшей, дипломаты которой льстивыми обещаниями царю склонили его было к полному отказу от Украины, политика царя и бояр, сразу ставших вводить на Украине азиатски – деспотичные порядки, потерявших вследствие этого те симпатии, которыми «единоверная и православная» могла пользоваться на Украине в дни Переяславской рады, царя и бояр, заключивших с Польшей в 1667г. сговор о разделе Украины, целостность которой они были обязаны защищать по Переяславскому договору, - такие реальные последствия «воссоединения» слишком не увязывались со славословиями о его благодетельности – как не увязывались с ними и общая политика царизма на Украине, восстановление крепостничества и т.п. Ожесточенная борьба различных классовых сил на Украине в 1654 – 1678гг. – до гибели Правобережной Украины – ставила под сомнение предустановленный характер «воссоединения», показывала его характер как реализовавшегося благодаря соотношению сил одного из вариантов исторического развития, причем варианта, далеко не самого благоприятного для общественного прогресса. Все, противоречащее москвофильской ориентации, либо выбрасывалось, либо, если это было невозможно, затушевывалось и искажалось. Как можно мягче изображались последствия «воссоединения с братским русским народом» – на самом деле подчинения русским царизмом, поскольку русский, как и любой народ – кроме революционного народа, встречающегося, к сожалению, лишь в короткие исторические периоды, - был не субъектом, а объектом политики. Антицарские и антимосковские позиции украинских революционных демократов, принятых в официозный пантеон (Шевченко, Франко, Украинка и т.д.) сглаживались и окружались всякими оговорками. СССРовская концепция истории России и Украины представляла чудовищный, невозможный симбиоз марксизма и старого царистского «едино – неделимства». В ранг мифического национального героя был возведен украинский феодал Богдан Хмельницкий – как мнимый поборник «воссоединения» с Россией, хотя на самом деле речь в 1654г. шла не о «воссоединении» или присоединении, а о признании Украиной верховной власти царской России при сохранении на Украине собственных порядков и при условии защиты Украины от Польши (что аннулировалось уже готовностью царских дипломатов вернуть Украину Польше в случае избрания Алексея Михайловича польским королем и во всяком случае аннулировалось русско – польским сговором 1667г. о разделе Украины). По сравнению с мнимой прорусской ориентацией куда менее важным считался тот факт, что Хмельницкий был выразителем «ориентации» украинских эксплуататоров на иностранные державы, а не на собственный народ, и таким образом предшественником Петлюры и Мельника. Проявлением такой ориентации на внешние силы был союз с крымским ханом, платой которому стали угоняемые татарами с разрешения Хмельницкого в крымскую неволю украинские крестьяне, после чего и возникла народная песня: Бодай того клятого Богдана Ворожа куля не минула, У саме тiм’ячко уцiлiла. (Чтоб того проклятого Богдана Вражеская пуля не миновала, В самое темечко попала). Точно так же стыдливо умалчивалась и крестьянская – т.е. антикрестьянская политика Хмельницкого, Зборовским договором 1649г. отдававшего большую часть крестьян под власть их прежних хозяев, чем подрубалась великая крестьянская революция, и вся последующая борьба никогда по своему единодушию и энтузиазму никогда не поднималась на уровень 1648 – 1649гг. После этого 2 года Хмельницкий по возможности помогал панам загонять крестьян в старое ярмо, и не его заслуга, что его возможности в этом деле были недостаточно велики. Итогом стало Берестечское поражение 1651г., последняя катастрофа в котором наступила тогда, когда крестьяне бросились бежать, поверив слуху, что казаки собираются их предать, как предали по Зборовскому миру 1649г. После этого, по еще более пагубному для крестьян новому мирному договору, Хмельницкий снова помогал загонять крестьян под панское ярмо, а заодно истреблял представителей радикального крыла казацкой старшины, стоявших за союз с крестьянством (полковник Матвий Гладкий и др.) С восхвалением Хмельницкого соединялось очернение или забвение Петра Иваненко (Петрика), в 1691 – 1693гг. пытавшегося поднять восстание против московского царя и его украинского прислужника Мазепы и выступавшего «за посполитый люд (т.е. простой народ), за самых простых и бедных людей». Возникшая уже после поражения крестьянской войны, гибели Правобережной Украины и истощения в 30-летней войне революционной энергии, программа Петрика, дошедшая в его «универсалах» (манифестах), являлась высшей точкой сознательного радикализма в украинских казацко-крестьянских восстаниях 16 – 18 веков – как высшей точкой плебейского радикализма во Французской революции была возникшая уже после поражения революции коммунистическая программа Бабефа. Однако Петрик, следуя примеру Хмельницкого, хотел получить опору для начала восстания во внешней силе, т.е. в крымском хане, и поскольку шел на союз с татарами против московского царя, считался в СССРовской историографии авантюристом и татарским шпионом, тогда как Хмельницкий, заключивший такой союз с ханом против польского короля, был в глазах официозных историков великим патриотом. Искажение украинской истории не могло не сопровождаться извращением ее историографии. В Советском Союзе издавались и были доступны для желающих работы историков – монархистов и поборников царской империи Соловьева, Ключевского и даже 7 – томная история России, написанная царским бюрократом 18 века Татищевым. Под строгим запретом находилась «История Украины – Руси» Михаила Грушевского (наверное, о ней писал Полтава как о «Истории Украины», которую «топчут большевики»). Грушевский, бездарный мелкобуржуазный политик, был великим мелкобуржуазным историком, его «История Украины – Руси» написана с народнических позиций. Она показывает историю Украины с точки зрения трудящихся и эксплуатируемых масс и безжалостно критикует украинские верхи за их бездарность и продажность. Но эта фундаментальная работа Грушевского беспощадно враждебна единонеделимстству, поэтому и пребывала в СССР спецхранах. Более того. Запрет Грушевского можно объяснять его ролью в 1917 – 1921гг. (как не издавались в СССР русские историки кадет Милюков и крупный марксист – меньшевик Рожков). Однако не переиздавались и работы русско – украинского историка Николая Костомарова, единственного из крупных русских буржуазных историков 19 века, кто с большим интересом и определенной симпатией относился к народным движениям. Однако он был противником и разоблачителем «единонеделимских» мифов, унаследованных сталинистской историографией от историографии царистской. Поэтомуего и не издавали в СССР – в отличие от апологета царской империи С. М. Соловьева. Подобная ситуация существовала и в литературе. Широко издавались белоэмигранты Куприн, Бунин, Цветаева, белогвардеец и русский шовинист Михаил Булгаков, под строжайшим запретом были коммунист Хвыльовый и левый социалист Винниченко… Вернемся к брошюре Полтавы. Среди целей, за которые борются бандеровцы, он указывал: «За построение в независимом украинском государстве бесклассового общества, за действительное уничтожение в Украине эксплуатации человека человеком, за победу идеи бесклассового общества во всем мире, в частности, на территории нынешнего СССР. Основой этого общества в независимом украинском обществе будет, как мы об этом уже говорили, с одной стороны, общественная собственность на орудия и средства производства и, с другой стороны, подлинная демократия в сфере внутреннего политического устройства. Общественная собственность на орудия и средства производства будет препятствовать созданию эксплуататорских классов на экономической основе. В противоположность тому, как сегодня обстоит дело в СССР, подлинная демократия в сфере политического устройства исключит возможность формирования новых паразитических классов на базе политических привилегий» (25, сс. 28 – 29). Полтава делает вывод: «Из того, что мы до сих пор сказали о нашей идеологии и политике, четко видно, что наше революционное движение не имеет ничего общего ни с фашизмом, ни с гитлеризмом. По своей глубочайшей сути оно представляет собой народное национально - и социально – освободительное движение. Нам чужд любой шовинизм, мы против диктатуры и эксплуатации человека человеком, за построение бесклассового общества» (25, с. 29). Полтава отрицает обвинения в шовинизме и империализме: «Мы не шовинисты. Борясь за украинское государство, мы боремся только за осуществление нашим народом тех прав, которыми уже давно пользуется огромное большинство народов мира [?] и которые давно признаны естественными правами каждого народа. Кстати, наша борьба является законной даже с точки зрения большевистских законов: конституция СССР обеспечивает каждому народу право выхода из состава СССР. Мы питаем симпатии ко всем народам мира. Со всеми народами мира, в том числе и с русским народом, который построит свое национальное государство на своих этнографических территориях, мы хотим жить в дружбе и соседстве. Мы не боремся против соседних народов вообще, а только против тех империалистических сил, которые нас угнетают. Подчеркиваем еще раз: все народы, в том числе русский и польский, мы ценим, уважаем и стремимся к настоящей дружбе и сотрудничеству с ними. Мы ненавидим и боремся только против империалистических сил, которые нас угнетают или хотят поработить. Мы – не империалисты. Независимое украинское государство мы хотим строить только на этнографических землях, на которых украинский народ составляет большинство. Мы не посягаем даже на клочок чужой территории. Мы – против любого империализма – против порабощения одного народа другим в любой форме, против империалистических войн и захватов, против многонациональных империй. Мы – за полнейшее осуществление идей свободных национальных государств всех народов мира” (25, сс. 14 – 15). Полтава выступает “за революцию в СССР, за единый фронт борьбы всех угнетенных народов и трудящихся масс Советского Союза”: “Освободиться из-под большевистского гнета народы Советского Союза могут только путем революционной борьбы против угнетателей и эксплуататоров, путем борьбы, которую советские народы будут вести за перестройку СССР по принципу независимых национальных государств, за подлинно бесклассовое общество, за настоящую демократию в сфере внутриполитического устройства отдельных национальных государств, за окончательное устранение из отношений между народами любого империализма, за теснейшее сотрудничество между народами, основанное на истинном равноправии и взаимном уважении” (25, с.30). К сотрудничеству в этой революционной борьбе Полтава призывает и русский народ: “К борьбе против кремлевских эксплуататоров и угнетателей мы зовем также русский народ. Русские народные массы испытывают со стороны кремлевских заправил такое же политическое и социальное угнетение, как и нерусские народы. В 1917г. вместе со всеми народами России русский народ поднялся на революционную борьбу против царского самодержавия, против помещиков и капиталистов во имя подлинной политической свободы, настоящего равноправия и справедливости, во имя уничтожения политической и социальной реакции. Всего этого русский народ не достиг. Большевистские узурпаторы насилием вырвали из рук русского народа власть и, прикрываясь революционными фразами, установили на территории бывшей России новую разновидность самодержавия, построили новую эксплуататорскую систему. Не было у русского народа политической свободы в царской самодержавной России, нет ее и в большевистском, диктаторском СССР. В царской России трудящиеся массы эксплуатировались помещиками и капиталистами, теперь их эксплуатируют большевистские вельможи. Свои идеи политической и социальной свободы русский народ еще не осуществил. Эти идеи ждут организованной армии новых борцов. К русским народным массам, угнетаемым и эксплуатируемым большевистской кликой, к русским народным массам, которые имеют смелость и находят в себе силу подниматься на революционную борьбу против своих угнетателей, к русским народным массам, которые отбрасывают и ненавидят всяческий империализм, - мы, украинские революционеры и повстанцы, питаем только искренние симпатии. Мы с огромной радостью будем приветствовать русский народ на фронте революционной борьбы за свержение большевистской системы насилия и эксплуатации” (25, сс. 31 – 32). В другой своей работе, “Концепция независимости Украины и основная тенденция политического развития современного мира”, Полтава писал: “Уменьшение классовых антагонизмов, уничтожение эксплуатации человека человеком, труда капиталом, - это самые актуальные вопросы, которые стоят перед современным человечеством и ждут своего позитивного решения. На пути к их решению отдельные народы сделали только первые шаги… Исторический процесс определенным образом развивается в направлении полной реализации принципа самоопределения народов, в направлении ликвидации капитализма как общественно – экономической системы” (16, сс. 48, 74). Из этой работы очень хорошо видно, насколько ошибочно было бы считать Полтаву пролетарским революционером. Он был смелым и радикальным мелкобуржуазным революционером, идеологом крестьянских и плебейских масс, которые не могли пойти дальше буржуазной революции. Точно такими же идеологами плебейского крыла буржуазной революции были очень многие достойные уважения люди – от левеллеров в Английской революции до Че Гевары и Франца Фанона в 1960-е годы. Для Полтавы исторический процесс был результатом взаимодействия трех независимых факторов: идеи нации, классовой борьбы и борьбы за демократию (16, сс. 27 – 28), при этом самым мощным из этих факторов, превосходящим классовую борьбу, была идея нации (16, с. 42). Идея бесклассового общества особенно привлекала Полтаву и его единомышленников именно тем, что, устраняя раскол нации на классы, казалось, создавала условия для полного расцвета нации. Но, подобно тому, как тело обладает весом не само по себе, но лишь в соотношении с Землей, точно также каждое историческое явление оценивается не само по себе, а в соотношении с другими явлениями, во взаимодействии и противоборстве с которыми оно существует в истории. Если украинская национальная буржуазная революция Петлюры и даже мелкобуржуазная революция Винниченко в 1917 – 1921гг. была буржуазной контрреволюцией по отношению к революции рабочих Советов, то в 1940-е годы, когда от рабочих Советов давным – давно ничего не осталось, а вместо них господствовал буржуазный бонапартизм Сталина и его клики, буржуазная национальная революция УПА и УГВР была революцией, борьбой трудящихся масс против СССРовского капитализма и империализма. Наполеон делал свое прогрессивное дело, но мы с якобинскими заговорщиками против него, с карбонариями, ибо их дело было, в конце концов, еще более прогрессивным. Точно также наше сочувствие на стороне тех, кто боролся за буржуазную революцию снизу против сталинской буржуазной модернизации сверху… Позычанюк, Полтава, Дяков и т.п. радикально – плебейские элементы УПА, группировавшиеся вокруг УГВР, представляли левое крыло западноукраинской буржуазной революции, старые оуновские кадры (Бандера, Шухевич и т.д.) – ее правое крыло, - независимо от неизвестного для нас вопроса, до какой степени субъективно осознавалось это объективное различие и в какой мере представители двух различных течений делали все политические выводы. Но условия подпольной борьбы понуждали к практическому единству действий и препятствовали распаду украинского буржуазно – революционного движения на образующие его направления. Приписывая все движение Бандере, выставляя его архиврагом советского народа, “советская” пропаганда оказывала Бандере немаловажную услугу, поднимая его значение как знамени, символа борьбы. Поэтому книжка Полтавы “Кто такие бандеровцы и за что они борются” содержит восторженные отзывы о Бандере, а экземпляр ее русского перевода подпольного издания 1950г., попавший в руки переиздавшим его в 1995г. современным украинским националистам, имеет дарственную надпись «Друговi провiдниковi [Товарищу Командиру!] С. Бандерi – Полянський – Полтава автор” (25, с.8). Но в эмиграции властное давление принуждавших к единству потребностей практической вооруженной борьбы прекратилось. Это привело к распаду возникшего в 1943 – 1944гг. нелегкого сосуществования людей и идей старой ОУН и подсоветских революционных элементов. Социально – революционные идеи возникли в самую сердцевину старой ОУН, т.к. оппозицию 1948г. возглавил никто иной, как Мыкола Лебедь, старый соратник Бандеры и руководитель Служби безпеки! Ортодоксальный бандеровец Петро Мирчук описывает идеи этой оппозиции в следующем окарикатуренном виде: “Главное наступление оппозиции в идейно – программной области касалось двух вопросов: 1). Идеологии освободительного движения и 2). Будущего социального строя украинского государства. В вопросе социального строя “оппозиция” требовала, чтобы будущий строй в украинском государстве был основан на марксистском принципе бесклассового общества, чтобы любая частная собственность была уничтожена, как и в коммунистических странах, так как, якобы, сам по себе существующий на Украине социальный строй является очень хорошим, даже прогрессивным, а беда только в том, что руководят при этом москали, а не украинцы. Нужно только скинуть верховную власть Москвы и московского Хрущева заменить украинским Хрущем [!!!], и жизнь украинского народа в своем собственном бесклассовом обществе принесет ему счастье и радость. Так же и в вопросах идеологии: оппозиция требовала отбрасывания идеалистического мировоззрения и признания материализма наивысшим достижением общественной науки и современной философии, полного отделения политического движения и всей общественной жизни от религии и [Подумать страшно!] равноправного распространения атеизма наравне с обучением религии” (21, с.105). Мы не знаем, до какой степени верно передает Мирчук идеи лебедевской оппозиции. Малоправдоподобным представляется, чтобы она сводила все перемены в будущем украинском государстве к выкидыванию из фамилии Хрущева двух последних букв и куда более вероятным воспроизведение формулы Полтавы (и троцкистов!): общественная собственность плюс политическая демократия. Еретические идеи лебедевской оппозиции, на самом деле повторявшей то, что говорили Полтава, Дяков и другие идеологи движения на территории самой Украины, встретили отпор Бандеры: “Как вождь ОУН, Бандера заявил, что ОУН и дальше неизменно будет придерживаться идеологии христианского идеализма, т.к. христианский идеализм был и остается неотъемлемой частью духовности украинской нации [!!!], а в вопросах социального строя ОУН и впредь отбрасывает систему бесклассового общества [которую она фактически признала на своем Третьем съезде в 1943г.!], т.к. экономически – бесклассовое общество и уничтожение частной собственности чужды и противны духовности социальной структуры украинского народа [Что такое “духовность социальной структуры украинского народа” – пойми, кто может]. ОУН выросла органически из украинской духовности, и за сохранение украинской духовности во всех сферах жизни она всегда боролась и дальше будет бороться [В борьбе против врагов слева буржуазные революционеры бывали удивительно похожи на своих “онуков поганих”, т.е. поганых внуков эпохи упадочного капитализма. Бормотание Бандеры и Мирчука о “украинской духовности” своей удивительной бессодержательностью предвосхищает подобный лепет панов Кучмы и Симоненко, Путина и Зюганова.] А поэтому и в духовной сфере ОУН стоит и будет стоять на позициях христианского идеализма, а в области социального строя – на позициях подлинной социальной справедливости при сохранении основ частной собственности” (21, с. 106). В итоге оппозиция была исключена из ОУН, а Лебедь приговорен бандеровским судом к смертной казни. В СБ, однако, не нашлось никого, кто осмелился бы поднять руку на своего бывшего шефа, поэтому смертный приговор так и не был исполнен. Оппозицией 1948г. дело не ограничилось. В 1954г. возникает новая оппозиция. На этот раз она группируется вокруг Заграничного представительства УГВР и возглавляют ее 2 из 3-х членов ЗП УГВР (отсюда название “двiйкарi”) – Лев Ребет и Зиновий Матла (третьим был сам Бандера). Мирчук пишет об этой новой оппозиции: “В идейно – программных вопросах группа т.н. оппозиции и ЗП УГВР перешла с националистических позиций на социалистические. Она не только от своего имени пропагандирует социалистические тезисы, но, что еще хуже, упорно распространяет среди украинской эмиграции и передового мира фальшивые утверждения, будто украинское национально – освободительное движение, в частности, ОУН на украинских землях, точно также признает социалистическую программу и в ее духе ведет освободительную борьбу [Мы видели, было ли это утверждение «фальшивым» или нет]. Лев Ребет провозглашает в «Сучаснiй Украiнi” утверждение, что ОУН на украинских землях сегодня имеет социалистическую программу [Так оно и было, с той существенной особенностью, что речь шла о мелкобуржуазном “социализме” того же сорта, что и “социализм” всех прочих национально – освободительных движений], “в конце концов точно так же, как все украинские группировки, кроме гетьманцев”, а поэтому де и Заграничные Части ОУН… должны изменить свои программные позиции, переориентировать их в направлении программы т.н. “идейного коммунизма”” (21, с.123). С отколом «двийкарской» оппозиции в 1954г. завершился раскол ОУН и УГВР, иначе говоря, старого интегрального национализма и идеи социально – политической революции трудящихся масс. Следы оппозиции 1948г. вскоре теряются. Оппозиция «двiйкарей» просуществовала долго, хотя сам Лев Ребет был убит в 1957г. тем же агентом КГБ Богданом Сташинским, которым в 1959г. будет убит Степан Бандера. Очень быстро, однако, “двiйкарская” ОУН отказалась от симпатий к “идейному коммунизму” и заняла обыкновенные буржуазно – демократические позиции в духе Бульбы – Боровца. В эмиграции прекратилось давление подсоветских трудовых масс, толкавшее влево, к идеям социальной революции, зато неимоверно сильно было толкавшее вправо давление западного капитализма. Впрочем, и с Бандерой дело обстоит не так просто. Бывший поклонник Ленина стал вождем правого крыла буржуазной революции, а не агентом западного империализма. Его сестра охарактеризовала его взгляды следующим образом: “Он был классическим националистом с социальным уклоном… Социализм Бандеры ограничивался пределами одной нации – национализация земли, крупного капитала, введение демократических принципов управления – все это на Украине и силами украинцев и других народов, которые проживают на этой земле” (14, с.416). Все это полностью соответствует требованиям буржуазных “национально – освободительных” революций, поэтому различия между Бандерой, с одной стороны, и Полтавой, Дяковым и т.п., с другой – это различия того же типа, что и между Бумедьеном и Бен Белой, Фиделем Кастро и Че Геварой, Мао Цзедуном и “ультралевыми” активистами “культурной революции”. О западном империализме, агентом которого он якобы был, Бандера писал, что “Ошибочная, беспринципная и в основе своей империалистическая политика большинства западных государсв в отношении азиатских народов объективно прокладывает путь русскому империализму” (2, с.189), и выступал поэтому за движение угенетенных народов мира как третью силу против восточного и западного блоков (2, сс. 192 – 193). На его взгляд, “Порабощенным народам нельзя полагаться на Запад, а только на собственную силу” (2, с. 441). Против антиреволюционной идеологии, господствующей у сытых и довольных западных буржуев, Бандера отстаивал пользу, необходимость и гуманность революции: “Сравнительно с войной, особенно при новейших способах и методах массового уничтожения людей и имущества, революция – это наигуманнейшая форма борьбы. Про это все знают. Неприязнь западных народов в отношении революционных усилий других народов происходит из-за того, что эти западные народы являются сытыми и довольными, и поэтому хотели бы, чтобы в мире не было никаких радикальных изменений, которые могли бы привести к перестановке мирового порядка… Революция ни при каких условиях не требует даже части тех жертв, которые пожирает война” (2, сс. 250, 258). Бандера осуждал современные войны: «Если немеханизированная война имела, кроме негативного, также и позитивное влияние на развитие народов, воспитывая героические свойства, то современная, чисто техническая, война, как процесс машинального массового убийства людей и уничтожения человеческих творений, выродилась в бессмысленное преступление» (2, сс. 462 – 463). Советский Союз и «коммунистическую систему» Бандера считал строем «тоталитарного государственного капитализма» (2, с.50), «наихудшего государственного капитализма и тоталитаризма» (2, с.59). Против социализма он выступал потому, что, на его взгляд, социализм ведет к тоталитаризму и империализму, а кроме того: «…социализм не является антагонистом всякого капитализма, он лишь побеждает частно – капиталистическую систему, но ведет к государственному капитализму, который более всего угнетает, эксплуатирует и закрепощает народ, а больше всего – рабочий класс и крестьянство» (2, с.163). В Христе Бандеру, верующего христианина и поповича, привлекало в том числе то, что всемогущий сын божий пришел прежде всего к самым униженным и обездоленным и просил у них защиты (2, сс. 413 – 414). Против куда более левой УРДП Ивана Багряного, выдвинувшей ориентацию на «национально сознательные» кадры партии и комсомола, Бандера отстаивал ориентацию на людей, наиболее угнетенных властью, отторгнутых ею и ненавидящих ее (2, с.406). Как легко можно видеть теперь, линия, отстаивавшаяся УРДП, означала отделение государственной буржуазии в Киеве от государственной буржуазии в Москве и превращение ее в обыкновенную государственно – монополистическую буржуазию (что и произошло в начале 1990-х годов). Линия, отстаивавшаяся Бандерой, если бы на реализацию ее хватило сил, привела бы к плебейской революции и беспощадной расправе с классом государственной буржуазии… Революционный пролетариат, взяв власть, вряд ли будет ставить персональный памятник «Друговi Провiдниковi», «Товарищу Командиру», Бандере – хотя, вне сомнения, поставит коллективный памятник УПА, где найдется место и ему вместе с Полтавой, Дяковым, Позычанюком, Волошиным и т.д. Но восставшие пролетарии не станут сносить существующие памятники Бандере (что они сделают с памятниками царских и сталинских генералов), а сохранят их, также как и памятники Косиору, Любченко, Постышеву и другим большевистским лидерам Украины 1920-1930-х годов – как памятники деятелям буржуазного прогресса и капиталистической модернизации. …Оппозиции 1948 и 1954 годов были правы, когда утверждали, что внутренняя организация, т.е. ОУН, УПА и УГВР на подсоветской территории, приняла социалистическую программу – если понимать под социализмом не пролетарский, а мелкобуржуазный «социализм» – точно такой же, какой был у прочих «национал – освободительных» движений Третьего мира, «социализм» Тито, Мао, Кастро и т.п. За такой «социализм», за идеал вольной Украины без хлопа и пана, за «новый справедливый строй и порядок на Украине без панов, помещиков, капиталистов и большевистских комиссаров» (определение командира одного из отрядов УПА, см. 28, с.110) и клали головы бойцы Украинской Повстанческой Армии. …В безвозвратное прошлое ушел 1944г., когда в отрядах УПА были тысячи бойцов, когда они выдерживали бои с вражескими отрядами и дивизиями и смелыми налетами отбивали на несколько часов районные центры, уходя из которых, писали на заборах «Долой большевизм, фашизм и капитализм!» Основные силы УПА к концу 1940-х годов или погибли в боях, или сумели прорваться через несколько границ на территорию западного блока. 5 марта 1950г. погиб верховный командующий ОУН, УПА и УГВР Роман Шухевич. Оставались мелкие группы по несколько человек, на поиски и уничтожение которых бросались сотни карателей (этот последний период борьбы УПА описан в книге Санникова – см.26). Врать и лицемерить было ни к чему, надежд на непосредственную победу оставалось все меньше, - однако левое крыло УПА и УГВР не меняло своих позиций. В «Обращении воюющей Украины ко всей украинской эмиграции» говорилось: «… в СССР нет никакого социализма… СССР – это страна самой реакционной тирании и тоталитаризма» (17, с.29). В августе 1950г. Петро Полтава написал письмо в «Голос Америки», скромно озаглавленное «Несколько замечаний относительно того, какими должны быть радиопередачи «Голоса Америки» для Советского Союза». В нем он пренаивно заявлял этим слугам американского империализма «У нас общая цель – построение в мире справедливого и прогрессивного общественного строя, основанного на уважении людей, граждан и народов» (17, с.37). Но подобные иллюзии мелкобуржуазного революционера Полтавы о «справедливом и прогрессивном строе» как общей ему цели с врагом его врага – с западным империализмом, не более удивительны и не более достойны осуждения, чем иллюзии азиатских, латиноамериканских и африканских мелкобуржуазных рволюционеров о подлинных целях врага их врагов – т.е. «советского» империализма. А далее Полтава продолжал: «Критику большевистского строя нецелесообразно вести с позиций капитализма. Подсоветские массы ненавидят большевистский строй, большевистский «социализм». Но подсоветские народы также не сожалеют о том капитализме, который был свергнут на территории СССР в 1917 – 1920 гг. Подсоветские люди в подавляющем большинстве решительно против возвращения капитализма… Мы, как участники освободительной борьбы на Украине, находящиеся в центре Советского Союза и имеющие связи с широкими подсоветскими массами, очень хорошо знаем, что подсоветские люди не восторгаются капитализмом – ни старым, европейским, ни современным американским. С успехом призывать подсоветские массы на борьбу против большевизма можно не во имя реставрации капитализма, не во имя даже американского образа жизни, который, бесспорно, заключает в себе много светлых и здоровых моментов. Большевистский строй нужно критиковать с позиций тех прогрессивных сил среди народов СССР, которые борются за свержение большевизма не во имя реставрации там старых порядков, а во имя построения нового справедливого и прогрессивного социально – экономического строя» (17, сс.40 – 41). «Бесклассовое общество» в качестве цели борьбы УПА провозглашалось в одной из последних статей Полтавы, «Непосредственно за что мы ведем бой?»: «Мы стремимся к уничтожению большевистской тюрьмы народов и трудящихся масс, к освобождению трудящегося народа из – под московски – большевистского ярма, к переустройству СССР на принципах независимых национальных государств всех подсоветских народов, к построению на Украине бесклассового общества»(17, с. 75). А в статье «Подготовка Третьей мировой войны и задачи украинского народа» мнимый агент западного империализма солидаризовался с борьбой индонезийского национал – освободительного движения против голландских колонизаторов (17, с.360) и сделал о характере скорой, как предполагалось, мировой войны следующий вывод: «Из – за политики англо – американцев, направленной на сохранение целостности России [ т.е. не этнографической России, а Российской Империи], украинский народ имеет право смотреть на будущую войну между московски – большевистским и англо – американским блоком как на войну предположительно противоосвободительную также и со стороны англо – американцев» (17, с.369). Отсюда он делал вывод о том, что нужно сохранять независимый характер украинского освободительного движения (17, с.370). Окруженные в бункере сталинскими карателями зимой 1951 – 1952гг. Петро Полтава и командир УПА Максим (Роман Кравчук) застрелились (26, с.262). Еще раньше, 28 (или 29) ноября 1950г. погиб Осип Дяков (17, сс. 55 – 56). Имена этих героев плебейского крыла западноукраинской буржуазной революции, наших маратов и эберов остаются неизвестны на современной буржуазной Украине, и извлекать их из незаслуженного забвения придется революционному пролетариату. Не умалчивая о их слабостях и ограниченностях, мы, тем не менее, можем видеть в них наших предтеч не с меньшим основанием, чем в других борцах за освобождение трудящихся масс, действовавших, когда время этого освобождения еще не пришло. Они сражались и погибли за вольную Украину без хлопа и пана – когда на территории Украины возникнет пролетарская диктатура, она воздаст должное их памяти… Закончить нашу работу нужно объяснением причин поражения… Основная идея данной работы заключается в том, что в 1940-е годы на Западной Украине сражалась буржуазная революция – та буржуазная революция, которая победила на территории СССР (в т.ч. на Надднипрянщине – УССР) в 1917 – 1921гг. На Западной Украине она запоздала на 25 лет. Это несовпадение во времени имело роковые последствия. Сил нескольких областей Западной Украины не могла хватить на победу над всей мощью сталинского империализма. В 19 веке именно слабость и малость Галичины, ее неспособность в одиночку противостоять мощным соседям привела к тому, что галичанская интеллигенция не стала создавать особую западноукраинскую галичанскую нацию (для чего с точки зрения этнической существовали все предпосылки, ибо язык, культура и даже религия Галичины были другими, чем Надднипрянщины), но ориентироваться на объединение с Надднипрянской, «Великой» Украиной. Правильно понял дело Позычанюк, недаром он учился у Маркса, Бакунина и Троцкого: революция на Западной Украине могла бы победить, лишь если бы она переросла в революцию во всем Советском Союзе. Но буржуазная революция на территории Советского Союза уже победила за 25 лет до этого. Здесь могла быть только пролетарская и социалистическая революция – или никакой революции. Однако уровень развития производительных сил не созрел в то время для победы социалистической революции ни в СССР, ни в мире в целом, уничтожить разделение труда на организаторский и исполнительский было еще невозможно. При этом, если в СССР в 1940-е годы не произошла не только социалистическая революция, но и революция пролетарская (т.е. такая революция, которая из-за недостаточного развития производительных сил не приводит к победе социализма, однако характеризуется самостоятельным классовым движением пролетариата и временным захватом им власти, как это было в Октябре 1917г.), то это объясняется чрезвычайной истощенностью революционной энергии у пролетариев СССР, их крайней обескровленностью, усталостью и обессилением. Все это свойственно трудящимся массам долгие десятилетия после завершения великих революций. Вот какую оценку настроения масс подсоветской Украины дает оуновский отчет о работе на южноукраинских землях во время Второй империалистической войны: «Основная масса обыкновенных крестьян до такой степени забита эпохой [!!!], что считает за лучшее, если бы с неба свалился царь – батюшка с прежней спокойной николаевской жизнью. Им осточертела нищенская жизнь, бесконечные заботы и муки – если бы сам дьявол дал такому крестьянину несколько гектаров земли и обещал не брать налогов, то он спокойно взялся бы за работу, забыв про все остальное” (28, с.323). “Подсоветские люди привыкли рассчитывать на освободителей откуда – то, только не на самих себя… Настроение людей такое: “Вот если бы эти [гитлеровцы] ушли, а те [сталинцы] не пришли”… А вообще народ страшно утомлен, в отчаянии сам готов искать третий выход” (28, с.354). Однако настроение “чтобы эти ушли, а те не пришли” оставалось пассивным пожеланием, добывать своей силой правду и волю уже не было ни тех сил, ни той веры, с какими “гомонiла Україна” во время Великой революции 1917 – 1921годов. Маленький костер западноукраинской буржуазной революции не мог зажечь великий костер всеСССРовсой и всемирной революции – и потому обречен был погаснуть… Кроме всего остального, нельзя забывать, что ОУН, по своему происхождению и по идеологии, являлась чрезвычайно неподходящей организацией для разжигания мировой социалистической революции. Трагедия состояла в том, что иных организаций антисталинской борьбы в СССР не оставалось. Прогрессивные изменения, произошедшие во время империалистической войны в украинском националистическом движении благодаря притоку в него революционных элементов с Надднипрянщины, имели все же ограниченный характер. В изданиях УГВР, рядом с левыми статьями Полтавы и Горнового – Дякова, можно было найти, к примеру, статью Всеволода Рамзенко “Почему мы боремся за Украинскую Самостийную Соборную Державу?”, где польза Украинской Самостийной Соборной Державы виделась, в частности, в том, что в ней государственными служащими, министрами, депутатами, учителями, рабочими и инженерами будут только украинцы (17, с.117). Поскольку крестьяне в этом списке не названы, невольно возникает предположение, что Рамзенко хотел перевернуть пирамиду и загнать русских, евреев и поляков пахать землю в селах, над которыми будет господствовать украинский город… Старые кадры ОУН могли вынужденно принять левые, социально – революционные лозунги, но эти лозунги оставались для них вынужденными, чужими. Они пылали огнем с другого костра. Оставайся к 1941г. последовательно – революционно – пролетарские силы, не так могли бы они повести массы. Но эти силы, за единичными личными исключениями, были уничтожены террором госкапиталистической контрреволюции… Западноукраинское буржуазно – революционное движение боролось за буржуазную национальную революцию, за создание Української Самостiйної Соборної Держави – т.е. за независимое и объединенное украинское буржуазное государство. Достигнуть этой цели оно пыталось путем буржуазной революции снизу, свержением оккупационных властей во всех частях Украины. Это был тот путь революционного объединения снизу, который в немецкой буржуазной революции 19века отстаивали Маркс и Энгельс, а в итальянской буржуазной революции – Мадзини и Пизакане. Сталин осуществил буржуазную революцию и объединение Украины сверху. Это был путь Бисмарка в Германии и Кавура в Италии. Сталин и Бандера, Хрущев и Шухевич шли к одной цели, но разными путями. Сталинская государственная буржуазия создала сперва Соборную, объединенную Украину, а затем, когда внутри иерархической коалиции госбуржуазий под названием «СССР» завершилось вызревание украинской буржуазии как самостоятельного национального класса, эта Соборная Украина стала Самостiйной, независимой. Единство цели со своими злейшими врагами, при противоположности путей к ней, волей – неволей не могло не замечаться порой борцами «бандеровского» движения. Это неизбежно парализовывало их и вело к капитуляциям. В воспоминаниях НКВДшного террориста Судоплатова рассказывается о следующем примечательном случае. Западноукраинское повстанческое движение направило в Киев для организации там подпольной работы активиста ОУН Матвиейко. Вскоре по прибытии он был арестован киевскими НКВДшниками. Однако Матвиейко был чрезвычайно опытным, ловким и умелым подпольщиком, и поэтому сумел бежать из-под ареста. Чтобы начать порученную ему работу, он пошел по известным ему явкам. Однако вместо фанатичных революционеров, он находил на явках только деморализованных пьяниц, способных лишь пить горiлку и плакать о загубленной москалями неньке – Украiне. Во время этого бесплодного хождения по городу, Матвиейко с удивлением стал замечать неожиданные для него, выходца с подпольской Украины, и чрезвычайно приятные явления. На улицах висели таблички на украинском языке, в магазинах продавались украинские книги, а в киосках – украинские газеты. Усталый и измученный, он пошел вечером в оперный театр, где, как ни странно, давали оперу “Богдан Хмельницкий”. Услышав, как батько Богдан поет, что против проклятых ляхов нужно объединяться даже с москалями, Матвиейко заплакал и … пошел сдаваться в НКВД, после чего, сдав любителей горiлки, проработал всю оставшуюся жизнь честным советским бухгалтером (см. 29, сс. 305 – 307). У Санникова история бегства Матвиейко из – под ареста и его последующей явки с повинной рассказана совершенно по – другому (26, сс. 277 – 283). Мы не беремся судить, кто из ветеранов сыска правильнее вспоминает данную историю. Однако вот как рассказывает Санников историю перевербовки бандеровца Чумака, который затем поможет НКВДшникам арестовать последнего командующего УПА Васыля Кука (Лемиша): «… Чумак с удивлением смотрел на стоявшего перед ним руководителя областной госбезопасности. Он еще больше удивился, когда этот начальник заговорил с ним на родном украинском, да так чисто, красиво и по – доброму, как разговаривали с ним провидныки, за которых он готов был, не колеблясь, отдать жизнь. Если бы не генеральская форма на этом большевике, и не знал бы Чумак, где находится, показалось бы ему, что с ним говорят свои провидныки, что он среди своих. Областной начальник госбезопасности был пожилой мужчина с седой головой и большими седеющими усами, какие носят обычно простые сельские вуйки [дядьки]… … Вот что я скажу вам, Мыкола, - начал чекист. – Мы не будем вербовать вас и просить оказать помощь в захвате или ликвидации Лемиша. Мы покажем вам нашу Советскую Украину. Ее заводы, шахты, колхозы. Нашу Советскую Армию, наш Черноморский флот. Мы покажем наших советских людей, украинцев, честных советских тружеников, которые строят новое коммунистическое общество, общество счастливых людей. Эти советские люди говорят на родном им украинском языке. Мы покажем в наших театрах спектакли на украинском языке. Вы увидите счастливые лица советских людей, которым оуновское подполье мешает строить новую жизнь. Мы не будем агитировать за советскую власть. Вы увидите ее в жизни, в действии. Вы убедитесь в том, что мы, органы госбезопаности, выполняя волю партии и правительства, делаем все возможное, чтобы вывести из подполья еще скрывающихся от нас вооруженных оуновцев. Вернуть их, заблудших сынов Украины, к мирной жизни… Так или почти так говорил генерал тихим убеждающим и проникающим в душу Чумака голосом, все больше и больше располагая его к себе. Он напомнил Чумаку его старого учителя в школе, который любил Мыколу и заставил тогда еще мальчишкой ходить по воскресеньям в местную Просвиту, когда Мыкола перестал посещать школу. Чумак многого не понимал в речи генерала, но всем своим существом чувствовал, что этот усатый вуйко с генеральскими погонами [ !] желает ему добра, ничего пока не требуя взамен…» (26, сс. 309 – 310). Культурно – просветительная программа, предложенная генералом МГБ, была реализована, и показанная Мыколе Чумаку Советская Украина очаровала его, причем очаровывающее действие оказали не только сладкий виноград и теплая вода Черного моря, но в равной мере покорившие сердце западноукраинского крестьянина Донбасс и сталелитейные заводы Днепропетровска (26, с. 325). Он согласился сотрудничать с госбезопасностью и содействовать в аресте Лемиша. Точно таким же путем пришел к капитуляции его друг Карпо. После этого их обоих повезли на беседу к министру госбезопасности Украины известному генералу Строкачу. «Их потрясла беседа с министром. Он … был похож на простого человека, в котором, однако, угадывался командир. Он напоминал им руководителей провода [руководства, Центрального комитета] ОУН, которых Чумак и Карпо не раз сопровождали по линиям связи, слушали их выступления перед бойцами и командирами УПА. Генерал Строкач, как и известные хлопцам руководители оуновского подполья, так же убежденно и доказательно, доходчиво и просто говорил. Мог, как и те провидныки, не только общими словами, но яркими и образными картинами из жизни показать правдивость своих рассуждений. В общем, они оба, как загипнотизированные, слушали этого большого чекистского генерала и соглашались с его убедительными и логичными доводами” (26, с.328). Арестованный с их помощью Васыль Кук (Лемиш) был, разумеется, куда более твердым орешком, чем наивные деревенские хлопцы. Однако и он был переубежден НКВДшниками – во всяком случае переубежден отчасти. После освобождения он с помощью украинского КГБ устроился на работу в центральный архив МВД и написал диссертацию по истории Украины, за которую, вследствие козней московского КГБ получил звание не доктора, а всего лишь кандидата! (26, с.23). Неверно было бы объяснять подобные капитуляции обыкновенной трусостью – как неверно было бы объяснять ею поведение бывших большевиков на московских процессах 1936 – 1938гг. У этих бывших большевиков то общее, что у них, как они считали, было с их палачами, перевесило все расхождения, точно также капитулировавшие бандеровцы капитулировали именно потому, что с удивлением обнаруживали, что их враги и гонители – сталинцы – являются на самом деле не меньшими украинскими националистами, чем они сами. …В конце Второй империалистической войны бывший большевик, а затем верный сталинский холуй Д.З. Мануильский, уроженец чудесного города Острог на Волыни, сказал на совещании секретарей обкомов партии следующие слова: «Мы пришли в Галичину, у нас есть недостатки, и их, наверное, много (где – нибудь красноармеец поведет себя не так, как надо, это мелочь, где – то наш районный работник напьется и скомпрометирует нас, – это мелочи). Но мы пришли, имея с собой программу социалистической индустриализации» (12, с.49). Логика буржуазного прогресса выражена Мануильским с замечательной ясностью. Куда уж там приписываемой «бандеровцам» песенке: “Нехай кровi по колiна, Була б вiльна Украiна!”. Пусть напившийся районный держиморда бьет и насилует, пусть каратели сжигают живьем и расстреливают стариков, но “мы” несем с собой индустриализацию – а все остальное – мелочь! “Социалистическая индустриализация”, о которой говорил Мануильский, на самом деле представляла собой капиталистическую модернизацию, буржуазный прогресс, который сталинизм осуществил на Украине (не только на ней, разумеется) – и без которого последующее независимое украинское буржуазное государство было невозможно. Роль сталинской системы в процессе формирования украинской буржуазной нации и украинской буржуазной государственности очень правильно понял известный нам Павел Судоплатов: “На Западе никогда не отдавали себе отчета в том, что после революции 1917г. Украина впервые в своей истории обрела государственность в составе Советского Союза. Подлинный расцвет наступил в национальном искусстве, литературе, системе образования на родном языке, что было совершенно невозможно себе представить ни при царизме, ни при австрийском и польском господстве в Галиции. Украинских партийных руководителей в отличии от их коллег из других союзных республик [?] всегда встречали в Москве с особым почетом, и они оказывали существенное влияние на формирование внутренней и внешней политики кремлевского руководства. Украина была постоянным резервом выдвижения кадров на руководящую работу в Москве. Украинская Компартия имела свое Политбюро, чего не было ни в одной республике. Украина состояла членом ООН. Да, до 1992г. Украина не являлась полностью независимым государством, но я по – прежнему считаю себя украинцем – одним из тех, кто в какой – то мере способствовал созданию того положенния, которое она приобрела в рамках Советского Союза. Вес, который имела Украина, укрепление ее престижа в СССР и за рубежом стали прелюдией к обретению ею совершенно нового статуса независимого государства после распада Советского Союза” (29, сс. 307 – 308). И действительно, Судоплатов может быть причислен к основателям современного украинского государства не с меньшим, а пожалуй, с большим правом, чем убитый им вождь ОУН Коновалец… “Украинское государство возникло не в результате восстания масс, освободившихся от внешних угнетателей, но в результате интриги внутренних угнетателей, стремившихся предотвратить восстание масс, обратив весь их гнев на бюрократию в Москве, чтобы сохранить власть и привилегии бюрократии в Киеве. И ирония истории проявилась в том, что первым президентом независимой Украины, за которую боролось много незаурядных людей, начиная с деятелей казацких времен и до украинских диссидентов, стал серый партократ и специалист по борьбе с украинским национализмом Л. Кравчук” (4, с.130). Если измерять общественный прогресс увеличением власти человека над природой (что выражается в росте производительности труда) и уменьшением власти человека над человеком, то современное украинское буржуазное государство, как и все прочие государства СНГовии, является полным банкротом. Производительные силы стагнируют, а зависимость рядовых трудящихся от начальников, чиновников и ментов значительно больше, чем была даже в брежневские годы. “Беда украинского буржуазного государства заключается в том, что оно возникло слишком поздно. Оно познало дряхлость, не знав юности. Оно появилось на свет в эпоху, когда национальное буржуазное государство из помощника прогресса человечества стало его тормозом, когда интернационализация производительных сил сделала его пережитком, сохраняемым в жизни классом, самим все более и более становящимся пережитком, но при этом еще цепко удерживающим власть – классом буржуазии. Интернационализация производительных сил отнимает у национального государства одну за другой все функции, кроме единственной: удержание эксплуатируемых в повиновении эксплуататорам, как путем прямого насилия, так и путем внушения им иллюзий о наличии у них с эксплуататорами каких – то общих интересов” (4, с.130). Между тем впервые в истории человечества возникли компьютеризированные и автоматизированные производительные силы, позволяющие преодолеть разделение труда на организаторский и исполнительский. То, что именно в этом заключается сущность социализма, очень хорошо понял в эмиграции Иван Майстренко, - украинские пролетарские революционеры нашего времени могут гордиться такой ясностью понимания своего предшественника: “Общественный способ производства состоит не только в уничтожении частной собственности и даже не только в уничтожении государства как монопольного собственника средств производства, но и в ликвидации деления производителей на организаторов и исполнителей в производстве (в условиях государственной собственности – на технократов и рабочих) - когда рабочие сами становятся организаторами производства и когда исчезает противоположность между умственным и физическим трудом. Искусственно, декретами, этого не достигнуть. Поэтому ленинская и маоистская “декретная” ликвидация этого не добились…” (19, с. 405). Противоречие между реакционно – упадническим характером современного капитализма и объективной возможностью социализма будет становиться все более невыносимым, пока порожденные капитализмом чудовищные катастрофы не толкнут пролетариев на новую революцию. Тогда голодные и голые снова будут громить самые современные армии, а от восставших смердов снова в панике побегут стратеги самой голубой крови и самой белейшей кости. Цитированная литература: 1. I.Багряний. Листування, 1946 – 1963 роки. 2 тома. К., 2002. 2.С. Бандера. Перспективи української революцiї. Дрогобич, 1999. 3. I. Бегей. Юлiан Бачинський – соцiал – демократ i державник. К., 2002. 4. В. Бугера, М. Инсаров. В борьбе против буржуазного национализма. Статьи и письма разных лет. Б.м., 2002. 5. Т. Бульба – Боровець. Армiя без держави. Слава i трагедiя українського повстанського руху. Киiв – Торонто – Нью – Йорк, 1996. 6. В. Винниченко. Вiдродження нацiї 3 частини. К., 1990. 7. Т. Гунчак. Україна: перша половина XX столiття. Нариси полiтичноi iсторii. К., 1993. 8. А.С. Казанцев. Третья сила: Россия между нацизмом и коммунизмом. М., 1994. 9. В. С. Коваль. “Барбаросса”. Истоки и сущность величайшего преступления империализма. К., 1989. 10. М. В. Коваль. Україна в другiй свiтовiй i Великiй Вiтчизнянiй вiйнах (1939 – 1945 роки). К., 1999. 11. М. В. Коваль.Україна: 1939 – 1945. Маловiдомi i непрочитанi сторинки iсторii. К., 1995. 12. М. В. Коваль.Україна у другiй свiтовiй i Великiй Вiтчизнянiй вiйнах (1939 – 1945 роки). Спроба сучасного концептуального бачення. К., 1994. 13. В. Косик. Україна i Нiмеччина у другiй свiтовiй вiйнi. Париж – Нью – Йорк – Львiв, 1993. 14. Ю. Краснощок. Диявольска гра. К., 2002. 15. Лiтопис УПА, т.8. Українська головна визвольна рада, кн.1, 1944 – 1945 роки. Торонто, 1980. 16. Лiтопис УПА, т.9. Українська головна визвольна рада, кн. 2, 1946 – 1948 роки. Торонто, 1982. 17. Лiтопис УПА, т.10. Українська головна визвольна рада, кн. 3, 1949 – 1952. Торонто, 1984. 18. I. Майстренко. Iсторiя Комунiстичноi партii України. Б. м., “Сучаснiсть”, 1979. 19. I. Майстренко. Iсторiя мого поколiння. Едмонтон, 1985. 20. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, 2-е издание. 21. П. Мiрчук. Степан Бандера – символ революцiйної безкомпромiсовостi. Н. Й. – Торонто, 1961. 22. Обвиняет земля. Организация украинских националистов. Документы и материалы. М., 1991. 23. Ю. Омельчук. Недолюдки. Львiв, 1963. 24. Ф. Пiгiдо – Правобережний. “Велика Вiтчизняна Вiйна” (Спогади та роздуми очевидця). К., 2002. 25. П. Полтава. Кто такие бандеровцы и за что они борются. Дрогобыч, 1995. 26. Г. З. Санников. Большая охота. Разгром вооруженного подполья в Западной Украине. М., 2002. 27. М. И. Семиряга. Коллабрационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй Мировой войны. М., 2000. 28. В. Сергiйчук. ОУН – УПА в роки вiйни. Новi документи i матерiали. К., 1996. 29. П. А. Судоплатов. Разведка и Кремль. М., 1997. 30. С. Н. Ткаченко. Повстанческая армия: тактика борьбы. Минск – Москва, 2000. 31. А. А. Фадеев. Молодая гвардия. М., “Московский рабочий”, 1983. 32. Д. Шумук. Пережите й передумане. Спогади й роздуми українського дисидента – полiтв’язня з рокiв блукань i боротьби пiд трьома окупацiями Украiни. К., 1998.
«Мы, украинские революционеры и повстанцы…» Часть 2 (рос.)
Рухи і субкультури | Соціальна боротьба
2006-04-14 14:58:02